Борис Давыдов - Московит-2

Однако я твердо уверен: никакое покровительство не помогло бы Петру Ивановичу Шувалову стать тем, кем он в итоге стал, будь этот человек полной бездарностью. Да, повезло – оказался в нужное время в нужном месте… Как сказал поэт: «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе». Не удалось бы цесаревне Елизавете свергнуть младенца-императора Иоанна Антоновича (точнее его мать, регентшу Анну Леопольдовну) – полетела бы ее голова. Вместе с головами гвардейцев из Преображенского полка, ворвавшихся ночью в Зимний дворец… Среди коих чуть ли не самыми активными были братья Александр и Петр Шуваловы.

Но – удалось. «Немцы» были свергнуты и заточены, дщерь Петрова взошла на престол, а на бунтарей, ставших лейб-компанцами, пролился золотой дождь вкупе с высочайшим благоволением. Тридцатилетний Петр Шувалов стал генерал-майором и гвардейским подпоручиком (не удивляйтесь, в ту пору даже младшие гвардейские чины ценились очень высоко, а гвардейским полковником мог числиться лишь сам монарх). А уж потом… Одно лишь перечисление званий и регалий заняло бы массу времени. Но, повторяю, по заслугам. Ибо человек был незаурядный, как и брат его Александр. Умный, прозорливый, хваткий.

Святыми братья отнюдь не были и на монаршью благодарность особо не полагались. Поскольку хорошо знали, сколь краткосрочна она и ненадежна. Пример фельдмаршала Миниха, верой и правдой служившего престолу российскому, который сверг всесильного Бирона и получил вместо ожидаемой награды опалу и отставку, был слишком уж показателен. Особенно если учесть, что оный Миних после воцарения Елизаветы был приговорен к отсечению головы, уже на эшафоте замененному ссылкой в Сибирь. Потому братья решили подстраховаться, действуя по правилу: «Баба – она и на троне баба».

О том, что Елизавета, еще будучи цесаревной, строгостью нравов и скромностью отнюдь не страдала, ведали многие. Но помалкивали, опасаясь порки кнутом и каторжных работ. Ну, а когда она стала императрицей, сплетники и подавно прикусили языки: за «поносные слова» на священную особу государыни можно было тех самых языков запросто лишиться. Времена, знаете ли, были суровые… Поэтому про амуры матушки государыни с «ночным императором» Алексеем Разумовским, сыном простого казака, бывшим певчим в церковном хоре, которому судьба дала один шанс из миллиона, и тот с блеском его использовал, все знали, конечно… Но лишнего не говорили. И даже не усмехались – борони Боже!

Братья Шуваловы тоже лишнего себе не позволяли. Но смену «ночному императору» начали готовить загодя, со всей тщательностью, памятуя о тяге Елизаветы к молоденьким и статным паренькам. Каким когда-то был всесильный Разумовский, сразивший цесаревну внешностью Аполлона вкупе с ангельским голосом.

Самой подходящей кандидатурой показался им двоюродный братец Ванечка. Тоже Шувалов. Вошедший в возраст, когда подрастающий барчук начинает бегать за служанками.

Красивого юношу пристроили при дворе, сделав пажом, уповая на то, что рано или поздно «матушка», летами и вправду годившаяся ему в матери, обратит внимание и допустит к телу. Пока же этого не произошло, вели себя разумно, врагов старались не наживать, потихоньку налаживали полезные связи с влиятельными лицами. Еще раз скажу: умным человеком был Петр Иванович! Да и старшего братца никто не решился бы назвать дурачком.

Ждать пришлось долго, но судьба благоволит терпеливым. Настал срок, когда императрица сделала своим фаворитом двадцатидвухлетнего камер-юнкера Ивана Ивановича Шувалова, при этом отнюдь не охладев к прежнему «ночному императору». У Алексея Разумовского хватило ума не ставить венценосную любовницу перед выбором: «Или он, или я!» У молодого Ивана Ивановича, ошалевшего от свалившейся на него великой удачи, – тем более. Кое-как перебороли ревность и зажили дружной шведской семейкой, по расписанию… Стоп, Андрюха! Ишь куда тебя потянуло!

Словом, вот с этой минуты звезда Петра Ивановича засияла особенно ярко. Но, повторяю, не столько благодаря высокому покровительству, сколько потому, что был он умным, энергичным, заботился о пользе государственной. Хотя, конечно, и о своей выгоде отнюдь не забывал, так что с того? Бессребреников-то в любую эпоху можно было по пальцам посчитать.

Много полезных дел успел совершить граф и сенатор. Особенно же став генерал-фельдцейхмейстером, то есть возглавив всю русскую артиллерию. Именно про его «секретные гаубицы» знаменитый король Фридрих II, он же – Фридрих Великий, если верить историческим источникам, сказал после разгрома под Кунерсдорфом: «Эти русские пушки – порождение дьявола!» Такой страшный урон нанесли они в тот день королевской пехоте, буквально выкашивая ее картечью.