Сигрид Унсет - Сага о Вигдис и Вига-Льоте. Серебряный молот. Тигры моря - Введение в викингологию

Ульвар нагнулся к ней, поднял лицо ее и поцеловал в губы. Тогда спросила его мать.

— Ты вернешься?

— Если буду жив, — отвечал Ульвар, — то когда-нибудь вернусь. А сейчас дозволь мне уехать, мать.

Вигдис отпустила лошадь, и Ульвар ускакал.

Вигдис дочь Гуннара с тех пор жила в Берге. Она похоронила Льота сына Гицура у церкви, которую сама выстроила, и она прожила десять лет после него. Она жила одна и никого не хотела видеть; но в последний год, когда она заболела, к ней приехала Ингебьёрг дочь Иллюге и оставалась в Берге до самой ее смерти. Олав и Ингебьёрг наследовали после нее Вадин; так решила она сама, но они обещали ей, что вернут усадьбу Ульвару или его наследникам, когда они вернутся.

Но никогда не слышал никто больше в Осло об Ульваре сыне Льота, и люди считали, что так как обещал он матери вернуться, то расстался он где-то с жизнью. Олав и Ингебьёрг наследовали усадьбу и сделали богатые дары церкви, что была построена из камня в Обаккене у Фресьи на месте сгоревшей деревянной, и каменной церкви у Большого озера. Она была выстроена в честь святой Маргреты, и с тех пор долина у озера так и зовется долиной Маргреты. Возле той церкви и похоронили Вигдис дочь Гуннара.

Камень ударился о широкий выступ скалы. Вслед за ним сверху с шуршанием и шумом посыпалась земля, повисая в воздухе облаком пыли. Над домами, на вершине холма, лежала молоденькая девушка, в глазах которой сверкали искры гнева.

— Хоть бы Хель [8] Богиня смерти, властительница царства мертвых Хельхейм. добралась до Турира! Хоть бы Финн-Моттул послал на него… — она невольно оборвала свою мысль.

«Тролль может схватить за язык!» — обычно говорила Хильд.

Нет, такого зла она не желала своему брату. Он же мухи не обидит, а ее — тем более.

Глупый Турир! Когда-нибудь он будет о ней лучшего мнения. Конечно, в тот раз он был пьян. Он внезапно вырос перед ней, поднявшись со своего высокого стула, и, желая ударить кулаком по столу, опрокинул чашу с медом, после чего с пьяным достоинством призвал к ответу ее и Эрика. Язык у него заплетался, указательный палец указывал мимо обвиняемых… Вспоминая об этом, она едва удерживалась от смеха.

Но Эрик… Мысль о нем снова зажгла в ней гнев. Несомненно, он тогда тоже поднабрался, но это не оправдывало его приставаний к ней, а тем более — его болтовни.

Конечно, она ради забавы несколько раз состроила ему летом глазки, и еще она замечала, как учащается его дыханье, когда он подходит к ней. Она не забыла также и тот случай в прихожей, когда он взял ее руку и держал некоторое время в своей теплой ладони, а потом внезапно обнял ее другой рукой за талию и прижал к себе, торопливо и горячо. Он успел что-то шепнуть ей на ухо, что-то вроде того, что она ему нравится — а он ей? И она ответила со смехом: «Мог бы сам догадаться!» — и оттолкнула его от себя, но не грубо, потому что в его глазах было что-то, что удержало ее от этого. Глаза его светились в полумраке, и это напугало ее. Но в то же время у нее появилось смутное предчувствие, что такой он ей нравится.

Эрик был красавцем: высоким и сильным, с живыми, веселыми глазами. Многие девушки в усадьбе провожали его долгим взглядом, когда он проходил по двору. В его жилах не текла кровь рабов, ни с отцовской, ни с материнской стороны. И хотя его отец не был особенно богат, у него имелось свое хозяйство.

Эрик побледнел вчера, когда Турир назвал виру [9] Выкуп. за то, что он прикоснулся к его сестре. Это была большая сумма, превышающая все отцовское наследство, такая большая, что парню предстояло идти в кабалу.

Сигрид топнула ногой о землю, так что вниз полетели мелкие камни. Глупый, самонадеянный Эрик! Как он мог только подумать, что она, дочь хёвдинга [10] Предводитель, вождь у древних скандинавов. , придает значение тому, что было между ними? Как он посмел обратиться к ней за столом, на глазах у всех и Турира, который только что вернулся из дальнего похода? И как у него только язык повернулся сказать, что она его девушка!