Олег Хафизов - Дуэлист

– Сильно ли я изменилась с тех пор, как мы с братом Александром купались в Царском Селе? – невинно спросила она.

Я без слов упал перед нею на колени и стал торопливо покрывать поцелуями её младенчески нежные ножки.

«Мне кажется, что её брата звали Вильгельм», – удивился Толстой и вдруг его озарило, кто же была эта секретная пассия. Как можно было не догадаться? Ну, конечно же, эта Рыжая была родной сестрой императора Александра. Бедный, бедный Долгоруков!

– Когда мы разъединили наши объятия в пятый или шестой раз, уже при полном свете дня, то вдруг как-то разом порешили, что нам необходимо жениться. Сердечных препятствий со стороны Принцессы никаких не оставалось. Она призналась мне, что последнее время была довольно близка с комендантом Павловска, тем самым долгоносым генералом, о котором я тебе намекал, но этот человек имеет жену и к тому же гораздо старее её годами, а потому она ценит его лишь как заслуженного деятеля отечественной истории. Истинная и едва ли преодолимая преграда крылась в моем происхождении. Да-да, mon cher Americain, князь Долгоруков, принадлежащий к одной из самых древних и заслуженных боярских фамилий на Руси, был, однако, не достаточно высокого происхождения, чтобы жениться на этой барышне.

– Вильгельм любит тебя как родного брата и сделает все, чтобы уговорить нашу матушку, вдовствующую королеву, – жарко шептала мне на ухо Рыжая Принцесса, ерзая по мне своею шелковой ножкой. – Но даже согласия нашей матери может быть не достаточно для такого решения, в котором замешаны, так или иначе, главные дворы Европы. Окончательное решение остается за императором Александром.

Итак, тебе надлежит одержать в какой-нибудь войне несколько решительных побед и стать вровень с виднейшими полководцами Европы, чтобы мой выбор ни у кого не вызывал недоумения. А я тем временем буду интриговать в тылу. Александр меня обожает, как родную сестру и даже более, он у меня в руках, и, не будь я Рыжая, ежели к концу этого года я не сделаю тебя моим королем.

Не помню, как мы наконец разъединились, как я оделся и как, в полудреме, дотащился до своего дома. Однако, после того, как я, засыпая на ходу, взошел в мою спальню, меня ожидало такое видение, от коего моя голова мигом прояснилась. В креслах посреди моей комнаты утопала в складках черного шелка la Princesse Noire. Её пышные тяжелые волоса в беспорядке были рассыпаны по мраморным плечам, лакированная туфелька выглядывала из-под платья и отбивала нервный ритм, а пламенные очи сверкали гневом. Она была прекрасна как никогда.

– Вы провели всю ночь в объятиях ЭТОЙ! – воскликнула Черная Принцесса, бурно разрыдалась, оттолкнула меня и бросилась прочь.

Я упал на диван без сил. В голове моей звенело, как при Пултуске, когда возле самого моего уха лопнула французская граната. Мои чувства вопили, толкались и перекрикивали друг друга, как торгаши на Кузнецком мосту. Временами я чувствовал удовлетворение от того, что поквитался с этой неприступной гордячкой и увидел её возле моих ног, и тут же мне хотелось броситься за нею следом, потому что в этот миг я понимал, что никого и никогда не любил так сильно.

Я был вместе счастливейшим и несчастнейшим из смертных. Я хотел умереть.

Вместе с протоколом военного совета от 13-го октября граф Толстой позволил мне скопировать донесение о ходе сражение при Иденсальми, писанное 16-го числа, уже после боя. Это «донесение» имеет форму дневниковой записи с некоторыми деталями, которые, конечно, немыслимы в официальном документе. К таковым отношу, например, описание зрительной трубки князя Долгорукова или шведских военных костюмов. Толстой почти вовсе не приводит данных о позициях сторон, числительности войск, их эволюциях или взаимных потерях. Зато вдруг может поделиться наблюдением об обычаях шведского войска. Словом, Американец не умеет толком составить документа и его заносит в роман.

Поэтому окончательное донесение о ходе сражения было составлено генерального штаба прапорщиком Липранди. А черновик Американца частично сохранился и попал в мои руки при одной из наших последних встреч в 1846 году.

Октября 16, 1808 года

Его высокопревосходительству генерал-лейтенанту Тучкову-1 поручика графа Толстого донесение о деле при Иденсальми в Финляндии.

15 октября на рассвете авангард под командою генерал-адъютанта князя Долгорукова-3 скрытно приближился по узкому дефилею между двух озер к мосту при селении Иденсальми, за которым находились главные силы шведской бригады генерала Сандельса в количестве предположительно 4 тысяч. Русские и шведские войска разделены были длинным проливом, к коему с обеих сторон вел крутой спуск. По ту сторону пролива уступами были вырыты три ряда шведских шанцев и установлена батарея. Подходы к мосту защищали ведеты карельских драгун в количестве нескольких эскадронов, непрерывно совершающие разъезды на расстоянии пушечного выстрела от нас.