Людмила Кулагина - Память. Часть 2

– Житомирский? – тихонько засмеялся Шлинчак, не желая, чтобы его снова прервали на полуслове.

– Он преподаёт немецкий язык.

– Кто бы мог подумать! – смеясь, Семён осторожно обнял Хельмута, стараясь не помять его костюм, но уже через секунду забыл о сохранности одежды и сграбастал его со всей силой.

Порфирий налил воды себе, чтобы не проявить нахлынувших чувств, отвернулся к окну.

– Андрей Никитич также заместитель парторга университета. – Порфирий остановил Шлинчака, собиравшегося что-то спросить. И мысли Семёна резко изменили направление.

– Кто?

– Заместитель партийного организатора.

– А партийный организатор, конечно, вы?

– Да, это моя официальная должность. – с нажимом на слово официальная сказал хозяин кабинета.

– Остальные вопросы вы озвучите позже, Семён, – многозначительно глядя на парня, продолжил Порфирий. – А сейчас я попрошу Андрея Никитича помочь вам заполнить анкету.

– Какую анкету? – разозлился Семён Шлинчак. – Я же вам сказал, я здесь не останусь! Никаких анкет я заполнять не собираюсь. Вы мне не можете приказывать, вы не имеете права управлять моей жизнью! Кто вы такой, чтобы мной командовать! – орал непрерываемый никем Семён.

– На дальнейшие ваши вопросы ответит Андрей Никитич. – спокойно и сухо ответил Порфирий, глядя в стену мимо Семёна.

– Шлинчаку нужно направление на учёбу от партийной организации. – прежде чем выйти из кабинета, сказал Андрей.

– Я думаю, что вы знаете, кто может такое направление написать, – скупо улыбаясь, не глядя на парней, ответил парторг. Андрей вышел из кабинета. Семён помялся, но наткнувшись на потусторонний взгляд Порфирия, направленный в никуда, поспешно ретировался.

– Приходи ко мне вечером по этому адресу. – Андрей протянул Шлинчаку бумажку и, не прощаясь, не оглядываясь, быстро пошёл по коридору.

«Опять эти бесконечные шпионские игры,» – зло подумал Семён. Но через секунду на его лице появилась улыбка предвкушения. Так улыбаются дети перед началом увлекательной игры.

Семён Шлинчак остался один в пустом коридоре университета. Студенты разошлись по аудиториям. Стоявший до этого момента гул смолк, стало тихо. Семён слегка оробел. Непривычно высокие потолки, огромные окна, ряд строгих, внушительных дверей заставляли чувствовать себя маленьким и ничтожным. Привыкшему к живому, изменчивому простору полей Семёну, тяжёлая тишина каменных стен, гулко раздающийся звук шагов, приглушенный дверьми шум голосов, напоминали загробное царство. Он зябко поёжился.

Но вот зацокали каблучки. По коридору пробежала опаздывающая на лекцию студентка, юная, стройная, запыхавшаяся, с раскрасневшимся от бега лицом, спутанными волосами. И мир преобразился для Семёна. Он заметил, что на улице солнце мелькает меж несущихся быстро облаков. Что это здание не пустое. Оно наполнено сотнями людей, и сейчас они сидят тихо и внимают то спокойным и приглушенным, то звонким и взволнованным голосам профессоров. Семён представил визуально весь этот пёстрый, сложный и бесконечно разнообразный поток информации, который сейчас, именно в этот момент, передаётся из уст нескольких педагогов в уши сотен, а может тысяч студентов. И он проникся благоговением к этому умному, убелённому сединами веков зданию, которое годами копило знания, а сейчас, как водой в пустыне, делилось ими со страждущими. Он на цыпочках шёл от одной двери к другой, подслушивал, и в какой-то момент ему стало даже жаль, что он не является частью этого священного таинства, происходящего в аудиториях, где профессора, как жрецы, вещали на разные голоса, пытаясь найти и донести истину.

Семён вспомнил, что несколько минут назад ему предлагали стать студентом, а он кричал и злился в ответ. Шлинчак пожалел об этом, но, подумав о Саше, вдруг снова разозлился на этих бессовестных людей, которые вынудили его приехать сюда, якобы для выполнения очень важного, секретного поручения.

Семён Шлинчак быстро шёл по коридору, придумывая, что он скажет Хельмуту, когда встретится с ним вечером. Коридор закончился, и Семён по инерции зашёл в открытые двери, перед которыми он оказался. Взгляд его невольно поднялся вверх к сводчатому потолку, украшенному лепниной. Сквозь свежую побелку проглядывали фрагменты росписи. Семён догадался, что это церковь. Лики святых всё ещё смотрели кое-где на посетителей сквозь тонкий слой краски, как через вуаль. Мощные колонны казались стройными и непринуждённо держали огромный свод, который притворялся невесомым. Сочетание утончённости, лёгкости и глобальности конструкций поразило парня. Он не понимал, как это всё держалось и не падало.