Александр Андреев - Джордж Вашингтон - Да здравствует Америка!

«Король не только руководит министрами во всех важных вопросах внешней и внутренней политики, но и дает указания по руководству парламентом, называет, какие предложения можно вносить или отвергать. Он делает все назначения, определяет весь строй управления, распределяет места и права министров, судей и сановников, назначает и повышает епископов, располагает военачальниками, полками, офицерами и сам перемещает войска, раздает титулы, пенсии или отказывает в них».

Настоящим премьер-министром Англии к началу Войны за независимость США был Георг III, и ничего хорошего в этом для империи и колоний не было.

В 1776 году Америка противопоставила Англии «Декларацию независимости» и Джорджа Вашингтона, офицера и джентльмена, и он со своими соратниками победил Георга III со всей его колоссальной имперской мощью, которой не было ни конца ни края.

Никогда более благородный человек не стоял во главе народа. Душевное величие высоко поднимало его над мелкими и низменными побуждениями окружающего мира. Америка поняла величие своего вождя, ясность его суждений, геройскую настойчивость, спокойствие в часы опасности или поражения, терпеливое выжидание, быстроту и силу действия, высокое и ясное сознание долга, никогда не уклонявшегося от своей цели ни из гнева, ни из зависти, ни из честолюбия.

Вашингтон не знал другой цели, кроме защиты свободы американского народа, и после победы мечтал просто вернуться к домашнему очагу в любимый Маунт-Вернон.

О подвигах этого Прометея, давшего миру свет, коим я был свидетелем, – моя рукопись.

Б. Т., в год приобретения США Луизианы, дай Бог не последней.

Я не думал писать о том, как Джордж Вашингтон создал и руководил Бюро секретной службы в силу понятных причин, но теперь, когда многие подвиги наших «безымянных лиц» на благо отчизны стали известны и моим именем даже назвали город в штате Огайо, я расскажу и об этом, ибо только мы с генералом знали, как все происходило на самом деле.

Остаюсь ваш покорный слуга,

Бенджамен Толмедж, член Палаты представителей Конгресса США,

22 февраля 1822 года.

– Генерал! Позвольте моим виргинцам рассыпаться по лесу! Мы умеем воевать как индейцы! Или нас всех перебьют!

– Держать строй, полковник, держать строй! Только это принесет нам побе…

Под Бреддоком опять убили лошадь. Вашингтон, не обращая внимания на выстрелы, помог командующему сменить коня, и тот тут же принялся выкрикивать команды, которые уже никто не выполнял. На лесной дороге шириной в пятнадцать футов творился ад.

Бреддок под ливнем пуль восстанавливал никому не нужный строй, в котором объятые ужасом солдаты падали рядами. Генерал выгонял виргинцев из-за деревьев на открытую выстрелам из леса дорогу, и сдерживать противника больше было некому. Англичане не видели французов за укрытиями и палили куда попало, в том числе и по своим, а те отвечали им убийственным огнем в упор.

В страшной июльской жаре на третьем часу бойни Бреддок, под которым убило пять лошадей, получил пулю в грудь от своих разъяренных солдат, из которых на ногах оставалась едва ли треть. Раненый, он отдал, наконец, приказ об отходе, который тут же превратился в повальное бегство. Обезумевшие от расстрела с двадцати метров солдаты бежали от врагов, как овцы от собак. Только ополченцы Вашингтона оказывали яростное сопротивление, которое позволило спастись четырем сотням англичан, сумевших переправиться назад через Мононгахиллу.

К шести часам вечера на пустой дороге валялись только сотни трупов в красных мундирах. Индейцы в боевой раскраске добивали стонавших раненых, снимая с них, еще живых, скальпы, и собирали многочисленные трофеи, оставляя французам ружья и пушки, лежавшие у деревьев вверх лафетами.

За две мили от них у второй переправы смогли остановиться и занять оборону только 80 солдат из двух тысяч, начавших этот безумный бой. 150 израненных виргинцев, потеряв половину своих, заняли позиции за поваленными деревьями, готовые сражаться, не смотря ни на что.

К Вашингтону подбежали два разведчика и что-то быстро сказали виргинской скороговоркой. Полковник, с начала боя сидевший уже на третьей лошади, в прострелянном в четырех местах мундире, хмуро посмотрел на Бреддока, лежавшего в уцелевшей повозке на мешках с мукой, а затем перевел взгляд за Мононгахиллу. На другом берегу было тихо, как на кладбище. Французы, расстрелявшие свой боезапас, их больше не преследовали.