Александр Кердан: Крест командора

Вернее о судьбах командора Беринга, флотского мастера Дементьева, других участников Великой Камчатской экспедиции, да и о доле самого капитана Чирикова не скажешь.

На обратном пути на Аляску иркутский купец Григорий Иванович Шелихов приказал капитану своего шитика завернуть на небольшой островок, расположенный в трех днях пути к северо-востоку от Петропавловска. Этот затерянный кусочек суши с недавних пор на морских картах носил имя Беринга. Знакомые мореходы рассказывали Шелихову, что именно здесь и упокоился в 1741 году знаменитый командор.

Особого дела у Григория Ивановича на этом необитаемом островке не было: угодья его разрастающегося мехового промысла лежали не здесь, а далеко на востоке. Шелиховым двигали иные чувства, среди которых немаловажным была любознательность – качество для передовщика, надо заметить, не самое бесполезное. Конечно, он знал, что купцу лучше уметь считать прибытки да проводить расторжку, но про себя ведал и другое: ничего бы путного не добился, если бы занимался только этим. Ведь не одна же погоня за прибылью погнала его через зыби Тихого океана к неведомым американским берегам.

Григорию Ивановичу давно не давали покоя помыслы о величии Российской империи, о будущем процветании отеческой земли. Эти мысли внушил ему отец, именитый купец из Рыльска, получивший от Петра I в знак особых заслуг перед империей золотой ковш с российским гербом.

Теперь медные доски с такими же гербами и надписью: «Земля Российского владения» врыты по приказу Григория Ивановича в землю Аляски – от Кенайского залива до бухты Льтуа. На всем побережье заложены крепостцы, установлены дружеские связи с туземными тойонами.

Шелихов уверен: укоренение русских на Аляске – дело государственное, а не частное!

Это и заставило его в прошлом, 1787 году, бить челом иркутскому губернатору Ивану Варфоломеевичу Якобию, а через него и самой императрице Екатерине Великой. Императрица соблаговолила дать ему аудиенцию, милостиво выслушала, приняла щедрые дары, поблагодарила и наградила «за труды во благо отечества» шпагой и медалью на Андреевской ленте. Но в главной просьбе – оказать государственную поддержку в освоении американского архипелага, помочь людьми и снаряжением, взять новые земли под свою руку – отказала. Правда, в утешение распорядилась, чтобы Священный Синод послал на американские земли несколько батюшек во главе с архимандритом для обращения туземцев в православную веру. Иными словами, отдала дело освоения Аляски на Божью волю…

Оттого и возвращался из Санкт-Петербурга Григорий Иванович в смутных чувствах. Понимал: одной помощью Божьей в таком непростом деле, как утверждение на другом континенте, не обойтись.

Вот и на остров Беринга решил завернуть для того, чтобы в одиночестве поразмышлять о будущности затеянного великого дела…

Остров встретил его лежбищем котиков и шумными птичьими базарами, не заглушаемыми ревом прибрежных волн. Промышленные, спрыгнув в кипящую пену прибоя, выволокли гичку на узкую песчаную полоску, ограждаемую с одной стороны скалами-непропусками [100], а с другой – переходящую во мшистую тундру. Шелихов последним спрыгнул на отмель, сделал несколько шагов по песку и едва не упал, запнувшись о покатый черный валун.

Из песка торчала часть ствола чугунной пушки. Шелихов склонился над ней, смахнул песок и прочел: «Каменьско заводъ 1733». Он провел по надписи пальцами, удивляясь, что время не оставило на чугуне следов, – ствол выглядел так, словно только что доставлен с заводского двора.

«Пушка корабельная, не иначе как со «Святого Петра». И годы клеймления совпадают… – прикинул он. – Значит, верные координаты дали мои знакомцы…»

– Откопайте пушку и переправьте на корабль, – велел Шелихов спутникам. – Сохраним для потомков…»

Он уверенно зашагал в глубь мрачноватой долины, словно точно знал, где именно зимовали соратники Беринга. Через четверть часа неспешного хода по кочкам, под которыми чавкала болотная жижа, поднялся на невысокий холм, с которого открывался вид на всю бухту. Увидел покосившийся деревянный крест с именем командора.

Шелихов снял с головы треуголку, осенил себя крестным знамением. Рядом с могилой Беринга угадывалось еще несколько холмиков. Крестов на них не было. Могилы за четыре с лишним десятилетия просели, разрыты песцами.

Заметив обглоданные кости, Шелихов, подумал, что надо перезахоронить эти безвестные останки, да и полусгнивший крест над могилой Беринга заменить… А ещё подумалось ему, как запутанна жизнь: в ней и великое, и низкое, и память, и забвение – рядом. «После смерти происхождение и вера значения не имеют. Важно, ради чего жил человек, служил ли добру или подличал, исполнил ли свой долг или нет…