Карл Май: На земле штиптаров

— Хаджи Халеф Омар! — прервал я его крики. — Бери плетку и, если он произнесет хоть слово, прогуляйся ему по мягким частям, пока там еще есть кожа!

Хаджи мигом выхватил плетку.

— Эмир, я все сделал, как ты велел. Дай только знак.

Жаль, что света было маловато, чтобы разглядеть все лица. Коджабаши не знал, как себя вести. Мубарек что-то шепнул ему, и тот приказал хавасам:

— Взять его! Бросьте его в камеру! — И указал на меня.

Полицейские подступили ко мне вплотную с обнаженными саблями.

— Назад! — крикнул я. — Тот, кто подойдет, окажется в земле!

Я вытащил оба револьвера, и в то же мгновение хавасов как ветром сдуло. Они моментально затерялись в толпе.

— Что так огорчило тебя? — спросил я коджу. — Почему ты стоишь? Пусть Мубарек постоит, а ты сядь.

Едва придя в себя, коджабаши снова завопил:

— За свои деяния ты достоин худшего наказания! Мубарек — святой человек, любимец Аллаха, чудотворец… Если он только пожелает, призовет с неба огонь на твою голову.

— Замолчи, коджабаши. Если хочешь говорить, то говори что-нибудь умное. Мубарек не святой и не чудотворец, он жулик и шарлатан.

В толпе раздались возмущенные голоса. Громче всех звучал голос самого Мубарека. Он поднялся во весь рост, простер руки в мою сторону и заорал:

— Он гяур, неверная собака, я проклинаю его! Пусть под ним разверзнется ад! Злые духи…

Дальше было вот что: мой маленький хаджи сделал несколько шагов и так огрел старого жулика, что тот кубарем покатился по земле.

После секундного замешательства со всех сторон послышались крики возмущения, задние напирали, дело принимало скверный оборот. Я мигом подскочил к Мубареку и крикнул что было сил:

— Тихо, я докажу всем, что я прав! Халеф, добавь огня. Смотрите, люди, что из себя представляет этот Мубарек и как он всех надувает. Видите эти костыли? — Я схватил старого жулика правой рукой за загривок, а левой сорвал с него сюртук. И правда, с каждой стороны висело по костылю, оба с суставами, которые прекрасно складывались и раскладывались. Одновременно с этим я заметил, что подкладка сюртука выкрашена иначе, чем наружная сторона, — там имелось множество карманов. Я залез в первый попавшийся и вытащил на свет божий нечто волосатое — это был парик. Те самые жесткие, грязные волосы, которые были у нищего. Парень так перепугался, что даже не оказывал сопротивления. Но вот он издал крик о помощи и уцепился обеими руками за мою одежду.

— Оско, Омар, держите его, и как следует, иначе убежит!

Оба названных молодых человека крепко схватили Мубарека, и я высвободил руку. Халеф высоко держал лампу, и все могли ясно видеть происходящее. Теперь толпа вела себя тихо.

— Этот человек, выдающий себя за святого, на самом деле связан с жутом или сам жут. Его жилище — прибежище воров и разбойников. Он разгуливает по стране в разных одеяниях и творит всевозможные преступления. Он и нищий Сокат — одно и то же лицо. Видите — под одеждой он спрятал костыли. Когда при ходьбе они бьются друг о друга, вы верите, что у него стучат колени. А вот парик нищего.

Я опорожнял один карман за другим и рассказывал о назначении тех или иных предметов.

— Вот табакерка с цветной пудрой, которая может быстро изменить цвет лица, а вот тряпка, которой можно проворно стереть всю эту штукатурку. А вот бутылка. Видите — в ней еще есть вода. Ей можно помыться там, где совсем нет воды. Что здесь еще? Резиновые шарики — он клал их в рот, когда изображал нищего. При этом лицо менялось до неузнаваемости, становилось толще. Видите разные цвета сюртука? Он выворачивал его темной стороной наружу и обматывал вокруг тела, тогда ткань выглядела как платок. Вы видели когда-нибудь Мубарека и нищего Соката одновременно? Это было попросту невозможно, потому что нищий и Мубарек — это одно и то же лицо.

Этот последний аргумент особенно потряс людей в толпе, и я уже стал слышать то и дело раздававшиеся возгласы удивления. Теперь я извлек из кармана небольшой пакетик. Перед моим взором явился браслет из старых венецианских золотых цехинов. На нескольких монетах было хорошо видно тиснение. При свете факелов был заметен лик святого Марка, простирающего крестное знамение по направлению к дожу, а на другой монетке — лик какого-то неизвестного мне святого в обрамлении звезд и надпись на латыни.

— Здесь двенадцать золотых монет, все они завернуты в тряпку, — громко возвестил я. — Кто знает, у кого он их украл? Если кто скажет, то мы быстро найдем владельца.