Андрей Нестеров - ПОЧЕМУ мы – мещанство!?…

Языком древней индийской литературы был санскрит, он дошёл до наших дней практически в неизменности. Благодаря необычайной близости русского языка и санскрита, мы имеем возможность при помощи санскрита объяснять непонятные ныне русские названия. Особенно для нас интересно появление названия народности мещёра, описанной в книге Г. Крамича «История и тайны земли шатурской» (2007), откуда следует, что в основе русского слова «мещёра» находится значение «место». Как пишет доктор философских наук А. М. Буровский, «лингвистические данные показывают — народы если изначально и возникли в каком-то небольшом ареале, они непременно расширяли этот ареал, переходили с места на место» [Буровский А. М. Арийская Русь. С. 83]. Как видим, в основе русского слова «мещёра» лежит русский корень «мест-». Во время движения на юг одно из русских (варяжских) племен остается на месте, в бассейне реки Оки, и называет себя в общении с соседними племенами: «Мы — мещёра». Понимай так: «Мы — местные». Так их стали называть и пришедшие потом сюда славяне-вятичи: «Мещёра — местное сообщество, местные, свои…». Данное словообразование нашло распространение в древнерусском лексиконе в отличие от других стран — этих, чужих, нам не принадлежащих. С тех пор и поныне оно вошло в наш обиход как принадлежащее непосредственно и только нам собственное место — самое родное и дорогое — Родина.

Скорее всего, понятие «мы» возникло в первобытном обществе, когда люди, проживавшие в нашей местности, умели только охотиться на диких животных и им было необходимо сообщать друг другу информацию о них. Мы знаем из наскальных рисунков, найденных в пещерах, что люди до приручения животных долгое время определенными группами охотились на диких туров (быков, коров). Мы слышали, как быки и коровы издают звук [му]. В соответствии с этим, наши предки, возможно, использовали подражание этому звуку для обозначения издающего его животного.

Допустим, что первобытный охотник обнаружил где-то скрытое за высоким лесом на поляне стадо диких туров (быков, коров). Один он не в состоянии справиться с довольно большими животными, для успешной охоты на них ему необходима помощь соплеменников. Как им сообщить об этом, если животные скрыты от их взгляда за деревьями? Можно показывать жестами в направлении этих животных, но этого недостаточно. Необходимо их как-то обозначить. Можно было изобразить их в наскальных рисунках, что первобытные люди и делали. Еще можно было их обозначить путем подражания звукам, которые они издают. Отсюда следует предположить, что первобытный человек при описании этих животных своим соплеменникам использовал их звуковой признак и, подражая ему, называл животное вместо еще не данного ему имени — «му» [му]. Правда, раз он спешил сообщить о местонахождении мычащих животных, то, скорее всего, бежал к своим соплеменникам и с отдышкой сообщал им не [му], а [мы]. Тем не менее первобытные люди наверняка понимали, что он хотел им сказать, они поднимались со своих насиженных мест и бежали в указанном направлении добывать себе мясную пищу, в живом виде издающую звук [му].

Первичная разница между местоимением и именем заключается в различии корней. Корни местоимений не обозначают ни понятия, ни качества, они только указывают на них. Подобные отношения наблюдались уже в индоевропейских праязыках, что свидетельствует о глубочайшей древности местоимений. Значит, местоимение «мы», оставаясь именем сообщества, не столько обозначает, сколько указывает на место его нахождения. Отсюда, наверное, происходит название — местоимение, так как его можно определить именем-указанием, в отличие от имен-понятий (существительных и прилагательных). Соответственно, местоимение «мы» (нам, нас, наш) в смысле «свои» часто употребляется нами для обозначения своих территорий граничащих с соседями. Например, стоявшие в 1812 г. на Бородинском поле под Москвой русские солдаты, защитники своей Родины — России, по Лермонтову, думали:

[Лермонтов М. Ю. Бородино // Соч.: в 2 т. М., 1988. Т. 1. С. 155].

Мы должны обязательно заметить различие между понятиями «наша» и «эта» страна, к сожалению, в последнее время подменяющими друг друга. Особенно важно заметить сегодня, когда многие «Иваны, не помнящие своего родства», начинают путать понятие «наши» с «этими», превращая их чуть ли не в родственные синонимы, а не противопоставление «мы» — «им», этим чужестранцам, чужеземцам, приехавшим в нашу страну, захватывающим ее территорию и имущество. Мы — граждане России в противоположность им (этим, им) — народам других стран. Например, «этот маленький кусочек земли (Израиль), где много пустынь, мало воды, где недружественные соседи, новопоселенцы и те, кто жил тут всегда, обиходили и благоустроили. И сумели ужиться. А мы свою такую богатую страну, за которой не надо было ехать на край земли, довели до полного разора» [Толковый словарь русского языка конца ХХ века. СПб., 1998, С. 97]. Мы — это местоимение, не только и не просто указывающее на нас, жителей на собственном месте, оно еще и ограничивает нас от других — этих, чужих, противопоставляя нас им. Оно обозначает сообщество, которое проживает вместе. Но ведь то же означает и мещанство! Мы — это вместе живущее сообщество, или общество, находящееся в собственном ему месте — мещанство. Получается, что МЫ — МЕЩАНСТВО!!!