Платон Абсурдин - Garum Regius [litres самиздат]

Заиграла громкая музыка, и ведущий представления объявил продолжение праздника.

– Итак, мы продолжаем! – завопил он в свою трубу. – Сегодня последний день турнира – мы подведём итоги и узнаем, кто из наших героев, победивших смерть и дошедших до конца, получит венок и титул чемпиона!

Народу понравились слова ведущего и он зааплодировал.

– А начинает представление та самая Аустралия, наша любимица, которая завоевала сердца римлян на вечные времена! Её имя останется в истории гладиаторских игр – такое решение уже принято нашим дорогим Сенатом! Встречайте! Аустралия – гроза свирепых хищников!

Зрители подняли шум, а Дорис в маске выскочила на арену.

Она приветствовала публику воздушными поцелуями и торжественным проходом по периметру арены. Дорис крутила задницей, как это делает каждая женщина, которая хочет понравиться, и кричала, что любит всех, кто собрался посмотреть на неё сегодня.

– Сегодня Аустралия встретится… с медведем! Его подарил нам новый герой Рима – Гай Кайсар!

Публика взорвалась.

– К сожалению, сам он не смог приехать – у него появились срочные дела в Африке, но он просил передать вам свой пламенный привет! Кайсар, по какой-то причине, уверен в победе своего медведя, поэтому жертвует гонорар за этот бой в фонд помощи калекам последних войн! Но мы не склонны разделять уверенность подающего надежды молодого защитника республиканских идеалов! Дерзкая Аустралия уже доказала нам, что палец ей в рот класть не надо – откусит!

Народ похлопал и посвистел ведущему в знак своей поддержки.

Ударили в гонг, зазвучала музыка, и битва началась.

Народ выкрикивал имя Аустралии, а медведя никто не поддерживал.

Дорис подбежала к нему и ткнула его своим длинным копьём. Медведь встал на задние лапы и начал танцевать в такт музыки, как он и привык делать.

Публика засмеялась, а Дорис ранила зверя ещё раз. Медведь, как настоящий актёр, терпел боль и продолжал танцевать.

Публика начала ругаться и требовать для зверя смерти.

Дорис не захотела убивать танцующего медведя, а решила устроить такое же театральное шоу, какое показал я днём ранее.

Она носилась вокруг медведя, выкрикивала обидные для него фразы и покалывала его копьём. Потом она стала изображать уставшую от жизни и раненую женщину и подходила к медведю вплотную, и даже дотрагивалась до него рукой – публике такой спектакль нравился.

Дорис осмелела и трогала медвежьи клыки и била зверя ножом в ухо, но старательный танцор не обращал своего внимания на такие пустяки и продолжал свой милый танец.

Зрители хохотали и хлопали в ладоши, а я заскучал – мне хотелось забрать поскорее своё серебро и покинуть славный город.

Я закрыл глаза, чтобы не видеть этот спектакль – он мне не нравился, но услышал знакомую фразу, которая меня тут же взбодрила.

– Покачай малыша! – крикнул ведущий в свою трубу.

Я понял, что сейчас случится трагедия, и поспешил на помощь Дорис.

Ударили в гонг, и медведь начал танцевать в сторону Аустралии.

Я скакал по головам зрителей вниз и кричал.

– Беги! Дорис! Беги! – кричал я.

Но девушка то ли не слышала меня из-за рёва толпы, то ли слышать не хотела. Она думала, что медведь так и будет танцевать и терпеть её болезненные выходки, а потом позволит себя заколоть в красивом прыжке.

К сожалению, она не знала о спектакле, который когда-то придумал для зверя Карлиний, как и я не знал о том, что Кайсар вместе с медведем прислал ещё и инструкции для ведущего.

Я выскочил на арену и побежал к Дорис. Наконец, она заметила меня, но я опоздал – медведь поднял её своими огромными лапами и откусил Дорис голову.

Музыка стихла, толпа замолчала, а я сел на песок.

Медведь подумал, что сделал что-то не так и испортил нам праздник – он опустил мёртвое тело на арену и положил рядом с ним голову. Он испугался, что его накажут за испорченный спектакль, лёг на песок и закрыл лапами глаза.

Мне было жаль и Дорис, и медведя, но не все истории имеют счастливый конец.

– Животное! – закричал Триксий и его голос, казалось, услышал весь Рим.

Озверевший отец выхватил меч у одного из легионеров, подбежал к медведю и несколькими ударами отсёк лежащему зверю голову. Потом Триксий сел со мной на песок и зарыдал.

Нас попросили уйти с арены, чтобы не мешать представлению – публике предстояло насладиться ещё несколькими боями.

Мы ушли из театра в подавленном настроении и не разговаривали.

– Что я скажу Гере? Скотина! Всю карьеру мне поломал – теперь станет известно, что Аустралия – моя дочь! Зачем я выбежал?! Теперь инфамии точно не избежать! Скотина! – говорил Триксий сам себе.