Платон Абсурдин - Garum Regius [litres самиздат]

– Пока он не помер… – сказал Базилий.

– Пока я его не убил!

– Но зачем? Разве сложно пережёвывать коренья и мышей? Если есть зубы, то…

– Однажды я перебрал с медовухой – уж слишком она была вкусна – и обиделся на старика за его слова. Он назвал меня чем-то нехорошим – не помню чем, но обиделся я крепко! Я схватил полено и забил им доброго медовара насмерть. На следующий день я жалел о своём поступке. Поверьте, мне было стыдно и перед дедом, и перед самим собой, и перед богами. Я грустил не меньше двух дней! Потом я устал убиваться и принялся искать хорошее в своём недобром, на первый взгляд, поступке. И, хвала богам, нашёл! Ведь теперь меня не связывали никакие обязательства, и я освободился от гнетущего чувства долга перед стариком! Да и старым был уже дед, и без зубов – мог только мёдом питаться без посторонней помощи! Для него жизнь – сплошная мука! Я успокоился, похоронил деда с почестями и спустился с гор к людям.

– Прекрасная история! – сказал Базилий.

– А они взяли и продали меня в рабство! Так я оказался в Испании.

Мы помолчали.

– Наверное, зря я всё-таки лишил старуху её долбаной головы. Надо было побить её и прогнать!

– Ну… Не знаю…, – сказал Базилий.

22

Мы прибыли в Рим ранним утром.

Триксий с Дорис поехали заселяться в самую дорогую римскую каупону, из окон которой был виден форум, а меня и Безносия Базилий повёл в театр.

В театре для пребывающих гладиаторов были выделены комнаты в огромном подвале с клетками вместо дверей и крепкими замками.

– Это ваша квартира. Располагайтесь! – сказал Базилий и запер дверь. – Без окон, зато сухо. Факел не жгите понапрасну. Потом принесу масляную лампу.

В комнате были подвешены два гамака, какие используются моряками.

– Гладиаторы живут раздельно? – спросил я.

– Конечно!

– Но почему?

– Иначе половина из них не доживёт до турнира! Ключ будет у меня! Выходить будете только на арену тренироваться раз в день, ну и на бои. Так положено. Еду буду приносить два раза в день.

Базилий оставил нам наше оружие.

– Тренируйтесь здесь тоже, чтобы не терять форму.

Справлять нужду предлагалось в дыру в каменной стене.

По свинцовой трубе нам доставляли воду. Сильный привкус свинца в воде, конечно же, удручал, но мы не могли позволить себе мучиться жаждой перед важнейшим турниром в своей жизни.

Соседние комнаты были ещё не заселены, и целый день мы провели в подвале одни.

Базилий отвёл нас на тренировку, и мы увидели арену, на которой нам и предстояло биться за нашу свободу. Она была больше тех, которые я видел до сих пор.

Я смог увидеться с Дорис – она тоже тренировалась в своей маске вместе с другими женщинами-бестиариями. Но женщин поселяли в другой подвал, и в нём были окна.

Дорис сказала, что Триксий уже отправился знакомиться с римлянами и отмечать свой приезд. Это означало, что до турнира мы его не увидим.

Базилий похвалил нас и в очередной раз высказал уверенность в нашей победе.

– Когда я был молодым, гладиаторам не давали расслабляться – не то, что теперь. В наше время всё было по-другому: биться было тяжелее, но почётнее…

Наш учитель предался ностальгическим воспоминаниям о своей молодости и едва не забыл об ужине.

Триксий не экономил на нашем питании, и два раза в день Базилий приносил нам большие порции из «Жареных крылышек Кайсара». Крылья сопровождались овощами и рыбной похлёбкой.

На следующий день, когда мы проснулись, подвал был заполнен прибывшими ночью гладиаторами.

– Смотри-ка! Это же Писец! – услышал я.

Я решил, что это мне приснилось или, возможно, показалось, но ошибся.

– Эй, Писец! Тебе конец!

В комнату, которая находилась напротив нашей, заселили двух моих старых и добрых знакомцев – Фаллакуса с Теребинием.

– Что, не ожидал с нами встретиться? Думал, свалил и обвёл всех вокруг пальцев?! Теребиний, боги на нашей стороне! Они послали нам Писца, чтобы мы, наконец, прикончили его! – кричал Фаллакус.

– А вас Кайсар таки продал! – сказал я.

– Из-за тебя, мудень! В отместку сучке Помпее! Тебе не жить, Писец! Скажи мне, что ты ретиарий! Скажи, Писец! – прокричал рыжий Теребиний.

– Ретиарий наш Писец! Вон сетка валяется! – сказал Фаллакус.

– Слава богам! Всё-таки я правильно делаю, что жертвы им приношу! Если бы тебя слушал, то боги сделали бы его долбаным провокатором!

Парни ударили друг другу по рукам.

– Твои добрые друзья? – спросил меня Безносий.

– Да. Рыжий, похоже, – секутор.