Андрей Ефремов - Король Артур и его рыцари

Ступенька за ступенькой строил Ланселот свою лестницу; когда же доносились до него голоса рыцарей, что бродили в темноте по монастырю, замирал он, прижавшись к камням, и давал себе отдых.

Наконец оперся он о край узкого окна и бесшумно перескочил в комнату. Но едва он встал на ноги, как навалился на него дремавший у окна стражник. Несчастный глупец! Разве знал он, кого задумал скрутить.

Едва слышно вскрикнула в испуге Гвиневера, а стражник уже хрипит, и торчит у него в горле кинжал Ланселота.

Не было времени на расспросы, да и не спрашивала ничего Гвиневера. Быстро оглядел Ланселот покои королевы. Простыни, завесы над ложем, наряды – все пошло в ход, чтобы спуститься из окна. И вот уже бегут к лесу две тени, и вот уже скрылись они в зарослях.

Лишь около лошадей остановились королева и Ланселот. И тогда на короткий миг обняла королева своего спасителя и заплакала, – ведь темна была ночь, и не мог рыцарь видеть, как плачет его королева.

– Мой Ланселот, – сказала она наконец, когда слезы ее иссякли и дух укрепился, – не было в моей жизни часа счастливей этого. И не стану я решать, к добру или к худу увозишь ты меня отсюда, – ведь день с тобой, мой Ланселот, равен жизни.

И с тем поднялись они в седла и скакали день и ночь, покуда не встал перед ними замок Ланселота. Мигом распахнулись окованные железом ворота, тяжелый мост опустился на цепях, и едва живые от усталости въехали всадники во двор замка.

Только глупец и невежда станет объяснять рыцарю, с чего начинается война. Всякий знает, отчего загорается обидой сердце, отчего холодному клинку не терпится напиться живой крови, и не говорят тогда лишних слов рыцари, а готовятся к бою.

Лишь увидел сэр Динадан, как проскакали по мосту рядом Ланселот и Гвиневера, сразу понял он, что не снесет такой обиды король Артур. Тут же послал он людей разрыть плотину, что отделяла пруды от крепостного рва, чтобы водою наполнился он. А других Динадан послал по окрестным селам, чтобы ячмень и пшеницу свозили немедля в замок. Третьим же велел груды камней складывать на стенах, чтобы встретить врага, как полагается. И вот, когда в замке кипела работа, а из соседних деревень тянулись, громыхая, телеги, поднялся Динадан в зал, где сидели Ланселот с Гвиневерой. А за ним и сэр Грифлет, и другие рыцари, что последовали за сэром Ланселотом, вошли в этот зал и клялись в верности ему и королеве, хотя бы даже и решил король Артур идти на них войною со всей своей силой.

– Дивно это, – молвил сэр Ланселот, когда смолк в зале гул голосов, – дивно и радостно мне, ибо пришла беда, и вот-вот запоют тревогу трубачи на башнях, но нет печали в моем сердце, и мысль о смерти не приходит ко мне. Словно вернулись времена, когда собирались мы за Круглым столом и свет рыцарской доблести не угасал в Камелоте.

И с тем разошлись они, потому что велика была опасность и много было у них еще дела.

День за днем стерегут королеву Гвиневеру люди Артура. Только ночью позволяют ей остаться одной. Приходит полночь, и могучий стражник запирает окно в королевском покое и выходит от королевы, чтобы до рассвета сидеть под ее дверью.

Однако уже пробил монастырский колокол полночь, а свет в королевином покое все горел, и стражник не выходил оттуда. И тогда сэр Гавейн, которому Артур поручил сопровождать королеву и стеречь ее в монастыре, стукнул негромко в ее дверь. Но не дождался ответа сэр Гавейн, и снова стучал он и звал, и все было напрасно.

Тогда навалился сэр Гавейн плечом на узенькую дверь так, что сломался засов и едва не упал он на пол. Прочие же рыцари сбежались на шум и вслед за ним вошли к королеве.

Но пусто было в покое королевы. Один только стражник лежал у окна на полу, точно устал он стеречь Гвиневеру и уснул. Замерли в изумлении рыцари, но, увидев веревку, что свисала из окна, поняли все.

– Клянусь своими шпорами, – сказал сэр Гавейн, – либо наша стража годится только для того, чтобы стеречь курятники, либо все мы не годимся в подметки тому, кто проник к королеве.

И тут один из рыцарей нагнулся к убитому и вытащил у него из горла кинжал.

– Иисусе! – воскликнул он, поднимая кинжал к свету. – Взгляните, сэр Гавейн.

И когда Гавейн рассмотрел кинжал внимательно, кровь отхлынула от его лица.

– Не сыскать нам такой стражи, чтобы защититься от того, кто увез королеву. Герб Ланселота на этом клинке, рыцари. Пусть теперь же скачут гонцы к королю Артуру. И спаси нас Господь от великой распри.

Кто уверен в своих силах, не ждет врага затаившись. Спешит он вперед и сил чужих не считает. Бьется смело и о ранах своих не думает – будет время перевязать их, когда побежит враг. А настигнет смерть в бою – что ж, тогда и заботиться не о чем.