Владимир Плугин - Разведка была всегда...

Нужно сказать, что российский посол с большим вниманием отнёсся к военно-реформаторским начинаниям Селима III. И годами готовленная сеть информаторов работала отменно. Первые достоверные сведения о военных преобразованиях в Османской империи были получены именно через М. И. Кутузова. Особенно ценными оказались сведения о намечаемых турками мерах в области военного судостроения и производстве пороху. В свою очередь, в беседах с султаном Кутузов ненавязчиво, но твёрдо проводил мысль о необходимости для России иметь теперь сильный флот, базирующийся в Крыму, а судьбу самого Крыма он неразрывно связывал с судьбой России. Говорил посол почтительно, но твёрдо. Султан Селим III больше отмалчивался.

Вопрос о проходе русских военных кораблей через черноморские проливы Кутузов затронул в переговорах только один раз, как бы между прочим, и встретил жёсткое сопротивление со стороны реала-бея (вице-адмирала) Шеремет-бея, в ведении которого находились проливы и оборона побережья. Больше к этой теме русский посол не возвращался, упомянул только одно: будь русский и турки заодно — никто на проливы бы не покусился...

Примечательно, что именно эту часть беседы деятельно обсуждали досужие языки в стамбульских кофейнях. Причём, как ни странно, довольно доброжелательно. Информацию эту сообщил в Париж французский поверенный в делах. Появилась она и во французской прессе с ядовитым комментарием:

«Екатерине Второй мало потёмкинских деревень на юге России. Ещё одну, как говорят в Стамбуле, уже строят на берегу Босфора...»

С осторожностью допускаю, что утечку информации организовал сам Кутузов. И безобидно, а для Франции и Англии, которые в это время тщетно домогались для себя права вводить свои военные корабли через проливы в Чёрное море, весьма тревожно. На этой утечке «купился» даже солидный «Аугсбургский вестник».

Кутузову удалось установить контакты с широким кругом придворных, особенно тех, кто ориентировался на реформы. Среди них были Рамиз-эфенди и Манук-бей (А: Манукян), нашедшие потом, в период янычарского бунта 1807 года, убежище в России. Султану докладывали также, что у российского посла перебывала целая колония армянских купцов. «Зачем приходили — неясно, но многие уходили воодушевлённые...»

Были, понятно, и те, кто встретил нового посла России настороженно, а то и враждебно. Среди них Шеремет-бей, который по своей инициативе учредил негласное наблюдение за всеми передвижениями русского дипломата. М. И. Кутузов вскоре заметил, что вопреки турецким обычаям несколько дервишей постоянно бродят в христианском квартале, вблизи российского особняка, хотя щедрые подаяния тотчас были опущены в их уныло пустовавшие кружки.

Одно время казалось, что противникам русско-турецкого сближения удалось одержать верх и переговоры по торговому тарифу, по определению размеров пошлины за проход проливов зашли в тупик. Но тут М. И. Кутузов вновь уединился, углубившись в чтение документов из заветного сафьянового портфельчика, что привёз с собою в Константинополь. На сей раз его интересовали женщины.

Тщательно перелистав список имён и приметы самых любимых и влиятельных султанских жён, всесильных затворниц гарема [29]он решился на крайне рискованное предприятие — решил один войти в сад гарема. Мужества этому человеку было не занимать, его учтивость и красноречие были уже известны. Но вряд ли кто из враждебно настроенных к русскому послу верноподданных султана так же хорошо знал вкусы обитательниц гарема, как посол российский. Он точно рассчитал, какие изысканные, драгоценные украшения придутся по душе той или иной затворнице, и своей щедростью покорил «розарий падишаха».

В результате султан-валиде, то есть матушка Селима III, и две её наперсницы быстро поняли и приветливо одобрили прозрачные намёки русского посла — тучного, важного, строго соблюдавшего все правила придворного этикета и даже не посмевшего поднять своего одного глаза на трёх прекраснейших женщин Востока, хотя переговоры с султаншей продолжались не менее часа.

Вскоре слухи о том, что русский посол — он же «главный евнух самой императрицы Екатерины II» — побывал в султанском гареме, поползли по Константинополю. И не по опрометчивости, недосмотру М. И. Кутузова, а по его умыслу — через прислуживающего посольству российскому весьма шустрого Ахметку да ещё двух-трёх человек из картографического бюро при посольстве. Источник слухов, как и водится в высоких кругах, установить не удалось — то ли из опасения, то ли из-за того, что турецкая одежда очень шла к загорелым черноусым лицам россиян, искусно распространявших сии слухи на всеведущем и любопытном Капалы-Чарши — крытом рынке Стамбула. Неслыханная дерзость посла России потрясла османскую столицу. Когда явно растерянный начальник султанской охраны доложил своему повелителю обо всём этом, умница Селим III лишь рассмеялся.