Александр Тамоников - Кровь на Дону

— Ведаю твое горе, Осип, — приобнял его за плечи Дмитрий, — но и наше не меньше, поверь мне. Выполняя задание, геройской смертью пала не только Лидуха, хотя ее подвиг выше всех подвигов. Погибли Икрам Гардай, Рустам Туран, твои друзья Бажен Кулик и Лавр Нестеров. У всей дружины великое горе. Но нам надо продолжать жить даже ради того, чтобы жили в безопасности наши семьи, наш народ, наше государство. Мы не принадлежим себе, мы и царю Ивану Васильевичу не принадлежим, мы всему святому русскому народу принадлежим и обязаны до скончания дней своих защищать его.

— Извиняй, Дмитрий Владимирович, слабину дал, — смахнул слезы Горбун. — Дозволь побыть одному?

— Если обещаешь не делать глупостей. И не долго, потому как вскоре пойдем к Тихой бухте, через Дон в станицу Дугановку, ну, а дале на Москву.

— Обещаю.

— Добре, твоему слову можно верить.

Савельев отошел от ратника, и к нему тут же подскочил Влас:

— Тяжко Горбуну, князь.

— Себя вспомни. Как переживал измену панночки из Полоцка.

— Не хочу думать о том.

— Там была измена, а тут… но ладно, передай по дружине выходить за северную стену. Надо идти к перелазу.

На юге неожиданно разразилась канонада, и Дмитрий обернулся:

— Рать Долгинина опять вступила в бой. Но теперь она на таких позициях, что не сбить. Да и князь Серебряный наверняка где-то неподалеку приготовил еще войско. А может, и рать князя Бельского подошла. — Он взглянул на Бессонова: — Ну, чего стоишь, Влас, наказа не понял?

— Извиняй, князь, сполняю.

Солнце прошло зенит. Татары помолились, и дружина с отрядом пошла к Дону, там отвернув на север по руслу.

Канонада на юге закончилась так же внезапно, как и началась. Подул сильный ветер, вздыбивший Дон. Огромное черное облако дыма над Азовом начало сносить на северо-запад. Начался дождь. Ратникам пришлось доставать накидки. Дождь перешел в ливень, прогремел гром, несколько раз ударила молния. И… вновь засветило солнце — все это за какие-то мгновения.

Из-за обоза дружина передвигалась медленно и только к закату подошла к Тихой бухте, возле которой стояла сотня Малюги.

Сотник улыбался. Завидев головной дозор и служивого татарина, он повел коня к отряду и подъехал к князю Савельеву:

— Вам удалось это, Дмитрий Владимирович! Ну, слов нет от восхищения, это надо же, менее чем двумя десятками разбить такую большую крепость, как Азов.

— Мы, Антип, только и сделали, что подорвали пороховые арсеналы, погреба, склады. Самый большой, который вызвал взрывы других, подорвала ваша стряпуха Лидуха, — ответил князь.

— Да что ты? — удивился сотник. — Лидуха? Вот так дела!

— К сожалению, Антип, вместе с собой.

— С собой?!

— Да, она подорвала погреб, находясь внутри него.

— Господи, кто бы мог подумать… а как она…

— Потом, Антип, — прервал его Савельев, — все потом, надо переправляться и определять людей на отдых.

— Так то недолго, плоты у берега, там же лодки, рулевые, гребцы. Заводи обоз, коней.

Дмитрий подал команду, и погрузкой занялся Гордей Бессонов.

Малюга увидел повозку, закрытую пологом и спросил:

— А там чего?

— Там, Антип, наши погибшие друзья. Лидуху только не было никакой возможности вытащить, да и не осталось от нее ничего.

— Много ли погибших?

— Четверо. Один раненый.

— Не сказать, чтобы много по такому делу, — заметил сотник.

— Для меня смерть каждого ратника — рубец на сердце.

— То понятно. Вот, значит, как. Эх, доля наша, долюшка…

Дружина и обоз вместе с сотней переправились на правый берег, выехали к станице. Начало темнеть, но встречать московских ратников вышло все казачье селение. Впереди — атаман.

— Ну, князь, — обнял он Савельева, — много я повидал на своем веку, но такого, чтобы дружиной подорвать турецкую крепость…

— Устал я, Михайло Тимофеевич, и люди устали, особенно семьи, мы вывезли из города семьи Байгира и Гасута, что очень помогли нам.

— И добре. Натерпелись они от турок, наголодались, теперь отдохнут, откормятся, для них хаты отдельные поставили.

— Когда успели?

— Долго ли скопом?

Атаман Лунин дал команду помощнику, сотнику Данилову:

— Макар, размести ратников, обеспечь всем необходимым, баню растопи, трапезу праздничную, да с татарами из Азова тоже займись, покажи им их хаты, загони повозки. Ты знаешь, что делать.

— Знаю, Михайло Тимофеевич.

Атаман повернулся к Савельеву:

— Ну, а тебя, Дмитрий Владимирович, прошу к себе в дом, там все готово для приема такого гостя. Выпьем на радостях.