Куниакира - Записки о России, составленные со слов моряков, унесенных в Северное море

— Ну разве это не напасть: еле выбрались с того острова и наоборот, оказались на краю смерти от голода. Какие же мы несчастные, что нам приходится терпеть такие страдания!

Однажды один из чиновников прослышал, что неподалеку есть корова, быстро отправился туда, забил корову, принес два стегна и сказал:

— Вы говорите, что родились в Исэ или где-то там и поэтому не едите мясо животных. Но если вы будете соблюдать этот запрет в такое время, то умрете от голода. Так что давайте ешьте это мясо, чтобы выжить, а когда будет еды вволю, сможете как угодно поступать. Он так обстоятельно разъяснил им пользу, что все согласились. Исокити взял нож, отрезал кусок и стал есть. Увидев это, и остальные стали резать мясо и есть. И с тех пор утоляли голод тем, что ели говядину по пять-шесть сунов в день на восемь человек.

Хозяева дома, хотя и видели говядину, не могли позволить себе даже попробовать ее, потому что была прислана начальством, и питались корой вишневого дерева, смешивая ее с икрой. На них было тяжело смотреть. В то время Кодаю не чувствовал недостатка в пище, так как жил у начальника. Восемь человек) съели одно стегно за двадцать дней, а потом брали около ста моммэ говядины, кипятили ее с горстью муги и питались этим супом.

Таким образом, два стегна им хватило, чтобы поддерживать жизнь, на два с лишним месяца. И хотя настроение оставалось неизменным, силы падали, ноги ослабли, не могли даже свободно ходить. Теперь не осталось ничего иного, как по совету хозяина дома сдирать с вишни (березы) верхнюю кору, а сладкую под ней размачивать в воде и есть. Она не шла в глотку, комом застревала в груди, но, думая, что это лучше, чем смерть от голода, они питались этим несколько дней.

От таких бедствий и лишений 5 апреля в час дракона умер Ёсомацу, 11-го — Кантаро, 6 мая — Тодзо. Все они погибли от болезни, которую им не доводилось видеть на родине. От этого недуга ноги распухают и становятся темно-синими от бедер до ступни, а потом начинают гнить десны, и умирают. Называется эта болезнь тинка (как удалось установить, по-голландски эта болезнь называется сикэрубойку, о ней говорится в книгах "Ирин сюё", "Исюкинкан", это цинга — сэйтайгакан. Видя, что они все больше теряют силы и овладевает отчаяние, соседи им говорили:

— Потерпите немного: наступит май, и как только растает лед, будем ловить рыбу и недостатка в пище не будет.

Эти слова ободрили их, и вскоре, действительно, лед на реках растаял, с моря в реку вошла мелкая рыба, называемая бакирити (по-айнски она называется коморо, а в провинции Этиго — итоо). Рыбы было так много, что от нее вода в реке потемнела, и стали ловить сетями. Вареная она так вкусна, что ни с чем не сравнить. В тех краях острая нехватка соли, очень дорога, и бедные люди почти никогда ее не употребляют. Дней четырнадцать-пятнадцать жили этой рыбой, а когда постепенно эта рыба стала исчезать, подошла чавыча. Ее тоже ловят сетями. Этим занимаются женщины. Они запускают сети, прикрепив к ним поплавки из мочевых пузырей животных, и вылавливают в день триста-четыреста штук. К тому времени, когда кончилась и эта рыба, наступил июнь и пришло время лова кеты. Рассказывают, что с этого времени кета в огромном количестве поднимается вверх по реке, чтобы метать икру. Рыбы трутся животами, разрывают их, сбивают носы и погибают. Такую рыбу не едят даже туземцы. Там много гор, поэтому охотятся на зверя, едят мясо, а из шкур делают одежду, и поэтому, хотя они и не обрабатывают землю, все же обычно не чувствуют недостатка ни в одежде, ни в пище.

15 июня того года наши моряки в одной лодке с капитаном (помощник местного начальника) Тимофеем Осиповичем Ходкевичем и солдатом Константином Матвеевичем оставили эту землю и отправились в Тигиль. Лодка длиной в пять кэнов и шириной в три с лишним сяку выдолблена из одного куска дерева. В одной лодке могут плыть не больше семи-восьми человек, включая двух матросов. В путь отправились шесть потерпевших кораблекрушение и пятнадцать русских на трех или четырех лодках. Сначала плыли вверх по реке и дней через тринадцать-четырнадцать вышли на берег. Один день ушел на то, чтобы перевалить гору, после чего снова сели в лодки. Теперь уже плыли вниз по течению и поэтому стремительно неслись по нескольку десятков верст, и 1 июля прибыли в Тигиль. Длина всего пути, по реке и по суше, — триста семьдесят верст, по пути устроены пристани, где меняют лодки. Зимой ездят по льду на санях, запряженных собаками. Высадившись на берег, Кодаю поехал верхом на лошади, а остальные шли пешком. На ночлег остановились в доме начальника. Здесь был небольшой поселок в сто сорок — сто пятьдесят домов, сказали, что вскоре отправятся отсюда в Охотск. Путники задержались, только пока на корабль грузили продовольствие, товары и прочее, и 1 августа корабль, подняв паруса, вышел из Тигиля. Это было одномачтовое судно водоизмещением четыреста коку. На нем плыли Тимофей Осипович и Кодаю со своими людьми. Людей было много, и поэтому через двадцать четыре-двадцать пять дней после отхода с продовольствием и с водой стало скудно. Тогда воду стали распределять между людьми по одной чайной чашке два раза в день, а из провианта ничего не осталось, кроме соленой травы, называемой черемша (разновидность чеснока, в Мацумаэ называется айбакама). Все на корабле очень волновались и уже начали совещаться, нельзя ли где-нибудь поблизости высадиться на берег. Но в это время подул сильный попутный ветер, и вскоре корабль прибыл в Охотск. Морем этот путь восемьсот верст, а по суше - две тысячи пятьсот. Домов там не больше двухсот. Местный начальник Иван Гаврилович Кох выдал Кодаю тридцать серебром, а остальным — по двадцать пять.