Вадим Самборский - Лихолетье. Книга I. День летнего солнцестояния

Уже сейчас мы немного отстаём из-за того, что в этом году была суровая затяжная зима и здесь, на приграничных территориях, раскинувшихся вдоль Западного Буга, вода от талых снегов спала только в мае, а болотистые, труднопроходимые луга окончательно ещё не просохли. Понятно, что сегодня эти особенности местности не могут стать серьёзной преградой для танков, идущих в первых эшелонах, но и сбрасывать со счетов такие мелочи он не привык. Этим и объясняются его поездки на различные участки границы за несколько дней перед вторжением, в которых ему пришлось изображать подгулявшего солдата на отдыхе, забираться на сторожевую вышку и даже подниматься в небо на аэростате наблюдения. Он бесчисленное количество раз смотрел и смотрел в свой бинокль, выискивая всё новые и новые места, пригодные для успешного форсирования реки...

После того как 17-я и 18-я танковые дивизии начали форсировать Западный Буг уже через пару часов "быстроходный Гейнц", смело вступив на борт штурмовой лодки, был на русском берегу реки в районе деревни Колядно. Оперативная группа в составе бронемашин, двух передвижных радиостанций, машин-вездеходов и нескольких мотоциклов в 08-30 утра переправилась через реку и уже через тридцать минут вынуждена была принять бой с русским пограничным постом. Под напором мощного огня русские отошли, но перед этим они забрали жизни двух офицеров-порученцев и нескольких солдат, а ведь могли сложить оружие и, уступив силе, просто сдаться в плен...

В 10-25 утра первые танки 18-й танковой дивизии форсировали реку Лесная. Гудериан решил задержаться в этой дивизии, которой командует генерал-майор Нейринг, и лично посмотреть, как развиваются события первого дня компании. Ближе к вечеру на командный пункт дивизии стали поступать доклады от командиров полков, заставившие его опять задуматься:

...переправа произведена с осложнениями, передовые штурмовые отряды вели скоротечные боевые действия с советскими пограничными частями, а несколько постов до сих пор оказывают ожесточённое сопротивление и отказываются сложить оружие. Это мешает нормальному продвижению танков и пехоты вглубь России. Откуда у них такой фанатизм? Неужели эти русские не понимают, что их сопротивление не нанесёт его стальной армаде, устремившейся на Восток, какого-нибудь значительного ущерба. Это равносильно тому, как если по толстой коже слона попасть маленькой дробинкой.

Этот танковый гений ещё не испытал в полной мере на себе и на своих войсках как могут больно бить русские дробинки, попадая в самые уязвимые места на теле, даже у слона... Толи ещё будет!

Подводя итоги первого дня кампании, командир полка оберст-лейтенант Кугель, после того, как адъютант полка обер-лейтенант Вернер доложил о потерях, протянул ему заполненные листы донесений, в которых были учтены все убитые и раненые за сегодняшний день, прочитав их, сначала не поверил своим глазам и попросил офицера подняться в отсек командно-штабной машины.

В чьём батальоне потери больше всех? сверкая моноклем в глазу, Кугель задал вопрос офицеру.

В батальоне, которым командует майор Реймер, докладывает адъютант. "Иваны" сильно потрепали две роты солдат. Много раненых. Танкистам тоже не повезло - у них вывели из строя два танка.

Командир полка, вглядываясь в лаконичные цифры и скупые слова на листе донесения написанного майором Реймером, несколько раз перечитал весь текст, потом положил лист на маленький откидной столик и, прикрыв холёной ладонью глаза, застыл в некотором замешательстве.

Генрих, одолжите мне, пожалуйста, ваш карандаш - у своего я сломал грифель и не могу найти ножик, чтобы заточить новый. Я сейчас подпишу сводку о потерях и сразу же верну его вам, после минутного молчания произнес оберст-лейтенант, тыкая пальцем в лист донесения.

Да, герр оберст-лейтенант, одну секунду, сейчас я достану и передам вам карандаш, соглашается с командиром обер-лейтенант.

Пока адъютант расстегивает свою полевую сумку, вытаскивает из гнезда карандаш, офицер в некоторой задумчивости достаёт из своего кителя портсигар, раскрывает его, вытаскивает ароматную сигарету и немного дрожащими пальцами отправляет её себе рот. Кугель долго не может прикурить сигарету, несколько раз щёлкает зажигалкой, втягивает в себя воздух и успокаивается после того, как на бумажном кончике начинает краснеть огонёк и во рту чувствуется первый дымок. Дымя сигаретой, он берёт в руку протянутый адъютантом карандаш и пока не спешит подписывать сводку, продолжая думать о том, чего никак нельзя произнести перед своими подчинёнными вслух. И это он - офицер прошедший первую мировую бойню и несколько победоносных компаний при Гитлере! Оберст-лейтенант выкуривает свою сигарету, бросает куда-то прочь куцый окурок, убирает в карман кителя портсигар и зажигалку, опять смотрит на представленные данные о потерях, потом негромко произносит: