Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

Дорогая Кларинда, если все будет благополучно, то скоро у нас будет еще один ребенок! Я страстно желаю сына, и ужасно боюсь. Молись за нас, любезная подруга, и пиши, скорее пиши.

С нетерпением жду твоих писем.

Твоя Амари.

Луизиана, 14 мая 1810

Дорогая Кларинда!

Прошло прочти полгода, как я тебе не писала. Я получила все твои письма, такие радостные, веселые и интересные — но ты поймешь сейчас, почему я не могла на них ответить.

Ты помнишь, конечно, в последнем письме я писала, что ожидаю появления маленького к концу сентября. Но буквально через неделю я вышла утром из своей спальни на втором этаже, собираясь спуститься к завтраку. На верхней ступеньке лестницы что-то лежало, что-то странное, то ли тряпка, то ли пучок травы. Ты же знаешь, я немного близорука, и не могла разглядеть, что это такое. Тогда я нагнулась посмотреть, и тут у меня закружилась голова и я упала.

Я еще успела увидеть, как в холл зашел Раймон, вернувшийся с утреннего обхода плантаций. И я прокатилась по всей этой лестнице, сверху донизу…

Я плохо помню, что было потом. Я несколько недель провела в горячке, и врачи удивляются, как я выжила вообще. Но ребенок — ребенка не стало. Когда мне об этом сказали, я думала, я сойду с ума. Если бы не Раймонда — о, мне страшно даже писать такое, это великий грех, но если бы не малышка — мне бы совсем было незачем жить.

Я до сих пор еще очень слаба и едва встаю с постели. И мне впервые за все это время захотелось вернуться домой. Конечно, я скучала и раньше, и вспоминала и дом, и матушку, и батюшку, и всех своих милых подруг, но никогда это чувство не было таким острым. Я постоянно перечитываю твои письма и перебираю те немногие вещи, которые я взяла из дома. Вещей было совсем мало, и большая часть из них — белье, одежда, какие-то мелочи — куда-то делась. Осталась серебряная пудреница, платок, вышитый когда-то матушкой, корзинка, в которой я храню теперь свое рукоделие…

И еще один старинный портрет. Он достался мне от бабушки, ее звали так же, как и меня, на портрете она изображена совсем маленькой девочкой, года четыре, такая смешная, и держит букет амариллисов в руках. Портрет сам небольшой, но он в довольно тяжелой позолоченной рамке. Раймон потом смеялся, когда обнаружил, что я взяла его с собой. Но я же не могла его оставить! Бабушка умерла, когда мне было 6 лет, но я ее хорошо помню. И она мне часто показывала этот портрет, и говорила, что я очень на нее похожа, и еще что-то, как будто очень важное — но я ничего не понимала тогда, конечно.

Написала — и как будто стало чуть-чуть полегче. Конечно, никуда я не уеду. Здесь теперь мой дом, моя семья, моя судьба… Пиши мне, Кларинда, пожалуйста, пиши почаще. Спасибо тебе большое, что написала мне о доме, о матушке. Если ты когда-нибудь увидишь ее… хотя нет, не надо, пусть все остается как есть.

Твоя Амариллис.

Луизиана, 17 ноября 1810

Дорогая Кларинда!

Ты, наверное, удивишься, получив от меня сразу два письма, но не могу не поделиться с тобой замечательной новостью. Это так неожиданно, и так радостно!.. Но все по порядку.

Позавчера, как я тебе и писала, мы с мадам Изабель ездили в Новый Орлеан за покупками. Мы провели там целый день, очень устали и возвращались уже в сумерках. И представь себе, дома нас ждала новость — какая-то незнакомая женщина спрашивала мадам Пикар, а когда ей сказали, что мадам будет только к вечеру, выразила твердое желание подождать. Женщина отказалась говорить, кто она такая, и была довольно бедно одета, поэтому слуги чуть не выгнали ее, но в конце концов сжалились и разрешили ей остаться на кухне.

Нас обеих разобрало любопытство, но я все-таки поспешила сперва к дочери — с утра малышка что-то капризничала, и я боялась, не заболела ли она. Но не успела я убедиться, что все в порядке и девочка спокойно спит, как прибежала служанка и сказала, что та женщина ждет меня. Ну конечно, я тоже мадам Пикар, но кому я здесь могла понадобиться?

И вот я сбежала вниз, и представляешь — это была Аннет, моя старая нянька! От удивления я просто остолбенела, а потом бросилась ей в объятия. Оказывается, ее послала моя дорогая матушка, которая все переживает, что мне трудно и одиноко на чужбине. Аннет прибыла в город еще третьего дня и принялась расспрашивать про Пикаров — ведь она почти ничего не знала про моего мужа. Так вот, ее отправили совсем к другим Пикарам — они на самом деле дальние родственники Раймона, — с которыми, впрочем, мы не поддерживаем никаких отношений.