Катя Федорова - О том, что есть в Греции

Саганаки – греческая закуска, обычно сырная, но иногда ее делают с креветками.

Ингредиенты:

500 г креветок

луковица

болгарский перец

2 дольки мелконарезанного

чеснока

50 г сухого вина или узо

соль, перец

2 больших зрелых помидора

или банка консервированных

нарезанных помидоров

1 чайная ложка сахара

оливковое масло

фета (опционально)

• Обжариваем на оливковом масле мелконарезанный чеснок, лук до золотистого цвета и болгарский перец.

• Кладем креветки, заливаем их вином. Как только испарится алкоголь, можно класть перетертые с солью и сахаром помидоры. Тушим креветки, пока соус не загустеет. Добавляем фету (или любой белый сыр) и подаем на стол, посыпав мелконарезанной петрушкой.

• Греки «гасят» креветки узо, для кого запах аниса кажется слишком специфичным, могут использовать белое сухое вино.

Сиеста. Сонное горячее небо то и дело подрагивает, как собака, которую беспокоят блохи. Черные глянцевые ягоды обсыпали черешневое дерево. К стволу прислонена лестница: на ней дедушка собирает урожай в целлофановый пакет. Внизу, в теньке стоит второй дедушка, друг. Он громко стучит крупными янтарными четками и ухмыляется.

– Ну, что-то ты мало собрал! А это кому оставил? – он взмахивает четками, указывая на оставшиеся на дереве ягоды.

– Это птицам, – сухо отзывается дедушка-сборщик и спускается с лестницы.

– Не много им? Ведь не помрут же с голоду. Еды полно.

– А мне не нужно, чтобы они были сыты. Мне нужно, чтобы они пели!

Греческий старик: фуражка с жестким козырьком, белоснежная рубашка с заглаженными на рукавах стрелками, стеганая жилетка. Щуплый. Плетется с рынка. Как тянет две набитые битком авоськи – непонятно. Внезапно его пальцы разжимаются, сумки жирно шмякаются на землю. Вместо того чтобы нагнуться и подобрать, старичок распрямляется, возводит руки кверху, будто египетский жрец, смачно плюет в небо и покрывает его обширным матерным глиссандо. Я подхожу, чтобы поднять ему сумки – с опаской, как бы и мне не попасть под раздачу, но старичок благодарит меня несоразмерно, преувеличенно горячо:

– Спасибо, любовь моя! Спасибо, моя девочка! Вот ты настоящий человек! Всего тебе хорошего.

Потом снова смотрит на небо с ненавистью, хочет погрозить кулаком, но никак – руки-то заняты.

– У! Ну и куда ты смотрел?! – кричит он, уставившись на облако. Трудно быть богом. Особенно в Греции: небо совсем рядом.

А у нас в Агиос-Стефаносе новая жертва глобализации. Соседка – итальянка Мария. Влюбилась в жителя западного, так сказать, округа, бельгийца. Сошлись в Греции, на родине Эроса.

Бельгиец оказался нежнейшим человеком. Взгляды демонстрировал широкие, отрекомендовался гражданином мира. Имя свое назвал такое, что у чувствительной Марии защемило сердце: Микеланжело.

Дальше больше. Оказалось, что этот самый Микеланжело приехал молиться греческой иконе Богородицы о невесте и брык – в тот же день встречает Марию. Это знак, озаряет удачливого паломника. Инсайтами экономные европейцы не разбрасываются, и потому стыковка происходит немедленно.

Начинается любовная интеграция: поездки друг к другу на выходные. Сначала за шестьсот евро на медовых эгейских авиалиниях в город-мечту Брюссель, а после того как первые восторги утихают, приходит черед прозаического Ранэйра и реалистического Шарлеруа за девяносто.

На короткой дистанции сб-вс Марию плющил неофитский энтузиазм: «О, как в Бельгии круто! Шоколад, пиво, зарплаты, Париж рядом, счастье есть». Потом случился «мост» – длинный уикэнд плюс праздники. Она отправилась на неделю, приехала задумчивая.

Что такое? А вот что. Во-первых, Мария – чистокровная итальянка и, стало быть, хозяйственная, как хиппи. Первым делом она налетела на микеланжеловский дом (а у успешного бельгийца оказался большой дом, есть где самореализоваться) и убрала его в темпе престо. Бонусом выгладила рубашки.

Возлюбленный пришел после работы, выпучил глаза. Произнес сдавленным голосом: «Кексик (что значит по-бельгийски «дорогая»). Кексик, – говорит. – Не стоило этого делать. Уборка, вот, и тем более глажка. Мы же еще не женаты, это не-при-лич-но. Да, и называй меня Микеланж, я забыл сказать, что мне так больше нравится».