Уилбур Смит - Чародей

В тот миг, когда двери храма закрылись за ними, Минтака и Мерикара отбросили притворную покорную невинность.

– Вы сделали приготовления, Верховная? – нетерпеливо спросила Минтака.

– Не беспокойся, дочь. Все готово. – Карие глаза жрицы искрились весельем. Она явно наслаждалась этим приключением, разнообразившим спокойную размеренную жизнь храма. – Я взяла на себя смелость добавить в вино евнуху слабый снотворный настой, – хихикнула она. – Надеюсь, вы не сочтете, что я превысила свою власть, и простите меня.

Минтака поцеловала ее в гладкую бледную щеку.

– Я уверена, Хатор будет гордиться вами, как я.

Жрица повела их в келью, где их ждали все вещи, какие попросила Минтака. Они торопливо оделись в грубое крестьянское платье и покрыли головы шерстяными накидками. Затем, с кожаными мешками за плечами, они пошли за верховной жрицей через лабиринт коридоров. Храм стоял задней частью к Нилу, и они слышали, как впереди все громче становится тихий шум реки, текущей за внешними стенами. Наконец они вышли сквозь низкую дверь на свет и увидели пришвартованную к причалу большую лодку доу.

– Кормчему заплатили золотом, которое вы мне дали, и он знает, куда плыть. Все другие вещи, о которых вы просили, сложены в вашей каюте на борту, – сказала верховная жрица.

– Вы знаете, что сказать Зугге, – сказала Минтака, и старуха снова захихикала.

– Я уверена, что Хатор простит мне такую незначительную ложь. Для этого есть очень веская причина.

Когда пара спрыгнула на палубу доу, команда, дремавшая в тени, поднялась и бросилась поднимать треугольный парус. Не ожидая приказа, кормчий вывел лодку в главный поток реки и развернул нос вниз по течению, направляясь в дельту. Остаток дня Минтака и Мерикара провели в крошечной каюте, избегая любой возможности того, что их узнают с берега или с проходящего речного судна. Ближе к вечеру доу ненадолго пристала к восточному берегу, и на борт поднялись два вооруженных человека с тяжелыми мешками. Сразу после этого кормчий доу снова приказал поднять парус, и они резво поплыли вниз по реке. Двое вновь прибывших вошли в каюту и пали ниц перед Минтакой.

– Пусть все боги любят вас, великая, – сказал более рослый и крупный из двоих, бородатый гиксос с большим носом и грубыми чертами. – Мы – ваши псы. Мы прибыли, как только получили ваш вызов.

– Лок! – Минтака улыбнулась от удовольствия, увидев его хорошо знакомое лицо, и повернулась к другому человеку. – И, конечно, это твой сын, Локка. – Тот казался таким же большим и отважным, как его отец. – Добро пожаловать обоим. Ты, Лок, хорошо служил моему отцу. Будешь ли ты со своим сыном служить мне? – Она говорила на гиксосском.

– Наши жизни твои, госпожа! – сказали они ей.

– У меня для вас будет трудное поручение, когда мы причалим, но до той поры отдыхайте и готовьте свое оружие.

Кормчий доу вошел в одно из многочисленных устьев дельты, где течение замедлялось и вода текла по болотам и лагунам, над которыми летали тучи водоплавающей птицы. Стемнело прежде, чем они достигли открытого моря, но кормчий доу безошибочно вел судно сквозь лабиринт мелей и скрытых водой наносных островов, пока наконец миазмы болот не унес прочь чистый соленый воздух Средиземного моря. Девушки вышли на палубу.

– Примерно сейчас Зугга поймет, что мы сбежали. – Минтака улыбнулась Мерикаре. – Интересно, что он скажет Неферу. Что мы в безопасности заперты в храме под крылом верховной жрицы? Надеюсь.

При свете висящей в небе половинки луны они выплыли из стесненных водных путей и почувствовали, как волны открытого моря вздымают палубу под их ногами. Едва лодка вышла в глубокие воды открытого моря, кормчий повернул на восток и шел вдоль берега всю ночь.

На рассвете Минтака и Мерикара стояли на носу лодки, закутавшись для тепла в накидки. Они смотрели на юг, на низкий мрачный пустынный берег по правому борту.

– Подумать только, Нефер всего в нескольких лигах от нас, – прошептала Минтака. – Мне кажется, будто я могу протянуть руку и дотронуться до него.

– Мерен тоже там, только чуть восточнее. Как они удивились бы, узнав, что мы так близко.

– Мое сердце тоскует по Неферу. Я каждый час молюсь Гору и Хатор, чтобы они уберегли его.

– Значит, ты больше не ненавидишь его? – спросила Мерикара.

– Этого никогда не было, – горячо запротестовала Минтака, затем запнулась. – Хорошо, возможно, только мгновение и только чуть-чуть.

– Я хорошо понимаю, что ты чувствуешь, – заверила Мерикара. – Иногда они бывают такими упрямыми, и несговорчивыми, и… – Она подыскивала слово, чтобы объяснить это, – и такими мужиками.