Александер Кент - Мичман Болито

— Их много? — поинтересовался Болито, бросив взгляд на Дансера.

— Немало. Им не хватало моряков, чтобы управлять «Сэндпайпером», но к ним постоянно присоединяются новые люди. Не важно, какого они роду-племени. Мне рассказывали, что если ты принимаешь ислам, то они считают тебя за ровню. Фрегат принадлежал испанцам, пока они не захватили его у Орана, им командует этот Жан Говен. Человек сумасшедший, если я что-то понимаю, и не ведающий страха. Корсара, вынудившего сенегальских купцов пустить их в крепость, зовут Раис Хаддам. Это он приказал убить наших офицеров. Медленно, на глазах у всех наших. Это было ужасно видеть и слышать.

Никто не проронил ни звука. Глядя на исхудавшее лицо Старки, Болито чувствовал, что тот испытывает сейчас такой же ужас, как будто все произошло прямо сейчас.

— Мы бросили якорь прямо у крепости. Денек был прекрасный, и ребята были в хорошем настроении. Да и почему нет, ведь через месяц нам предстояло отплыть домой. Фрегат стоял рядом, на нем реял испанский флаг. Над крепостью развевалось знамя торговой компании. — Плечи Старки вздрогнули. — Полагаю, капитан Уэйд должен был держаться настороже, но он был только лейтенантом, ему было двадцать три. Мы спустили шлюпки и отправились на встречу с губернатором острова.

Вместо этого нас окружили, а батарея положила несколько ядер у борта «Сэндпайпера», дав понять, что сопротивление бесполезно. После того, как с убийствами и пытками было покончено, этот алжирец, Раис Хаддам, стал говорить с теми, кого оставили в живых. Сказал, что если мы станем работать на корабле, нас пощадят. — Он отвернулся. — Говен тоже был там, и когда один из мичманов попытался возражать, именно Говен приказал убить его. Они живьем закопали мальчишку на берегу.

— Бог мой, — прошептал Дансер.

— Вот так, — Старки невидящим взором смотрел в темноту, — Хаддам собрал под свои знамена самое поганое отребье.

Болито кивнул.

— Раис Хаддам. Я слышал, как мой отец говорил о нем с друзьями. В течение многих лет он опустошал алжирское побережье, а теперь его повсюду разыскивают как пирата. — Ричард посмотрел на сереющее небо. — Не ожидал, что мне придется встретиться с ним!

— У нас нет времени, чтобы приготовиться к обороне, — обреченно сказал Старки.

Болито посмотрел на их лица: в них читались отчаяние и растерянность. Дансер был слишком неопытен, чтобы предложить что-то, а Старки — слишком надломлен недавним пленом.

— В таком случае, нам надо подготовиться к атаке, — спокойно заявил Ричард.

Он подумал о Трегоррене, мучающемся от боли и алкоголя в результате выходки Идена. О Хоупе, едва живом из-за мушкетной пули в плече. О матросах, часть из которых еще не пришла в себя от неожиданного освобождения, а другая была почти совершенно обессилена после жесткой схватки на этой самой палубе.

— У Говена на корабле двадцать четыре орудия против четырнадцати наших хлопушек! — воскликнул Старки.

— Когда «Сэндпайпер» захватил баркентину, что произошло с ее экипажем? — поинтересовался Дансер.

— Сбросили за борт, — нахмурившись, ответил Старки. — Перетопили, словно свиней.

— Горе побежденным, — резюмировал Болито. — Так что мы можем противопоставить Говену?

Он подошел к наветренному борту, чувствуя, как на лицо и руки ему падают соленые брызги.

— Он знает, что «Горгона» где-то к югу от нас. — Дансер присоединился к другу. — И думает, что мы будем стремиться вернуться к ней.

Болито посмотрел на Старки, размышляя, не подведет ли того память.

— Если мы развернемся, мистер Старки, то насколько близко мы сможем подойти к берегу, огибая мыс?

— Вернуться обратно к этому проклятому острову, это вы имеете в виду? — глаза Старки округлились от ужаса.

— Не вернуться, а направиться к нему. Разница существенная.

— Это опасно. Вы должны это знать, поскольку огибали его на веслах. Там полно рифов, и многие не обозначены на карте.

— У Корнуолла есть острова, именуемые Сциллы, — разговаривая наполовину сам с собой, произнес Болито. — В последнюю войну за бристольским торговым судном погнался французский приватир. У шкипера «купца» не было шансов оторваться от врага, зато он хорошо знал острова. Он направился прямиком через риф, француз последовал за ним, и напоролся на скалу. Никто не спасся.

Старки в изумлении уставился на него.

— Значит, вы хотите проплыть через риф? Вы этого от меня хотите?

Первый луч утреннего солнца появился на небе, осветив верхний рангоут и заставив марс заблестеть, словно позолоченное распятие.