Роберт Лоу - Дорога китов

Хильд по-волчьи взвыла, обрушив на меня всю свою ярость, но мой меч выдержал. Вода доходила уже до лодыжек, я отступал, отражая бешеный шквал ударов, и зал звенел, как христианский храм в праздничный день.

Два меча. И каждый ясный, как звон колокола, звук, когда они соударялись, вселял в меня уверенность. Два меча. Я видел, как они лежали на коленях мертвого Денгизиха. И его отец тоже владел ими, как и все великие степные вожди; мечи были знаком власти.

Кузнецы-Вельсунги выковали в дар Атли не один, а два меча: один был у Хильд, другой ― у меня. Ридилл и Хротти ― так называли их саги, часть проклятого сокровища Фафнира, добытого Сигурдом. Я все время задавался вопросом, который из двух клинков зажат в моей руке.

Я бросился к проходу, и она не успела мне помешать. Я продвигался по колено в воде вперед спиной, отражая упрямые приступы. Две опоры дрогнули под ударами ее меча. Она возопила и бросилась вперед, но в проход осела размытая земля.

Последним что я видел, было бледное лицо, застывший в крике кроваво-красный, как рана, рот, яростные взмахи меча и вздымающаяся со вздохом земля.

Я чуть не рассмеялся от облегчения. Но тут вода в проходе, которой больше некуда было деваться, начала подниматься, и меня стало засасывать в жидкую грязь.

Я барахтался изо всех сил. Проход забился землей, и я понимал, что оказался в той же ловушке, что и Хильд.

Я почти ничего не соображал, только лез куда-то, молотя мечом и стремясь выбраться. Я задыхался, вокруг сплошная жижа, и вдруг после очередного усилия я ощутил, что выбрался. Торча по шею в воде, я жадно глотал воздух.

Балку затапливал поток желто-коричневой жижи, разливающейся озером вокруг кургана. Бурое от грязи озеро с покачивающимися на поверхности старыми трупами. Скоро оно поглотит курган и затопит его ― до следующей засухи.

Кто-то завопил, и я полез по отвесному склону, где подмытая земля обрушивалась в воду, как айсберг со скалы. Нужно было плыть, но я не мог. Я тонул от жадности.

В отчаянии я сорвал с себя пояс, распустил рубаху, и все, что было в ней и тянуло меня вниз, кануло без следа. Броши, кольца, монеты ― все исчезло. Я не мог снять с себя сапоги, они тянули на дно... и все еще не выпустил из рук меч.

― Орм! Орм!

Голос доносился сверху. Над обрывом появилась голова Коротышки Эльдгрима, мокрой змеей скользнула веревка, и я схватился за нее, зажав меч зубами. Заботливые руки подняли меня, и я даже не почувствовал боли в раненой левой руке.

Я лежал на краю омытой рассветом степи, края оврага все еще грозили обвалиться. Меня оттащили подальше. Я сел, пытаясь отдышаться. Я все еще не мог поверить, что жив, и другие тоже не могли.

― Кто-нибудь выжил? ― спросил Квасир.

Я покачал головой.

― И Эйнар тоже? ― уточнил Сигват.

Я кивнул. В озере грязи кружил и булькал водоворот. Я подумал о тех, кто остался внизу, подумал, сможет ли сдержать напор воды забитый проход... Вспомнил кроваво-красный разинутый рот Хильд и ненависть в ее взгляде.

Все не имело значения. Теперь никто не попадет туда. Сокровище снова надежно похоронено под озером, как и было задумано теми, кто принес сюда Атли.

И я рассмеялся, подумав, как... если... другие придут сюда, подобно нам, и докопаются до трона Атли во время очередной засухи.

Они найдут на этом троне Эйнара, а не Атли, примут его за великого вождя, подивятся его богатствам и обстоятельствам смерти.

Если им позволят, потому что, мелькнуло вдруг в голове, призрак Хильд долго будет являться в этом зале, благодаря мечу, заклятому рунами.

Мне не хотелось больше возвращаться туда ― никогда.

Все смотрели, как я смеюсь. И я поежился, помедлил мгновение и встал.

― Ну, ― сказал Коротышка, поднимая помятое блюдо из серебра с ободком из маленьких плодов, пчел и птиц. ― Кажется, это единственное серебро из клада, которое нам досталось.

― Отныне и вовек, ― согласился Квасир.

В голосе его прозвучало чуть ли не облегчение.

Коротышка повертел блюдо в руках, а потом швырнул его в воду, как жертвоприношение духам Эйнара и остальных.

Никто не возражал.

― Проклятое серебро Сигурда, ― пробормотал Финн.

― Верно, ― согласился Коротышка.

Я надеялся, что это не так ― но никто не предложил мне бросить в воду меч, и я успокоился.

Уцелели три степных лошадки, немного припасов и дюжина людей. Остальные погибли, их тела покачивались и сталкивались в водовороте грязной воды.

В тот день не было дождя, поэтому мы развели костер, и я оглядел уцелевших. Они сгрудились вокруг огня и о чем-то толковали. Я не мог разобрать слов, но знал, что сделают они и что сделаю я сам, когда они договорятся и подойдут ко мне. Я думал об этом с тоской, но не тревожился, ― у меня была своя тайна.