Роберт Лоу - Дорога китов

Я знал, что ребра побиты, но целы. Боль в руке тоже стихала, и я понял, что дешево отделался.

Валкнут тоже это понял, хлопнул меня по плечу и осмотрел мертвых поблизости.

― Неплохо, ― сказал он. ― Один против троих. Но вот этот четвертый убил бы тебя, если бы не Эйнар.

И ушел, крутанув меч, словно возвращался с потешного поединка. У костра сидел голый по пояс Эйнар, с угрюмым лицом и белый, как молоко, а Иллуги каленым ножом вынимал из его бока кольчужные кольца.

Я видел, как он заставил Эйнара выпить какой-то отвар; часом позже запах чеснока от ран донесся даже до меня. Когда же Иллуги надел на него рубаху, Эйнар слабо кивнул.

Хильд сидела на корточках рядом, смотрела, точно канюк, который ждет, когда умрет его жертва.

Восьмеро мертвы, почти все ранены, у двоих раны были серьезные ― ими занимался Кетиль Ворона. Шестнадцать вражеских тел остались на поле боя. Всадники исчезли.

Час спустя после битвы половина из тех, кто был в состоянии шевелиться, принялась крепить проход и копать далее, а те, кто не мог копать, ухаживали за ранеными и готовили еду, В полдень я подал Эйнару миску с мясом и хлеб, и наши глаза встретились.

Он был так бледен, что вены на его руках походили на синие веревки, но черные глаза смотрели твердо, и мне пришлось первому отвести взгляд, ― я так и не понял, пытался он убить меня или спасти.

Когда я забирал у него миску, та была полной, еда застыла. Похоже, Эйнар спал, уронив голову на грудь, лицо скрывали тусклые крылья волос, но руки были такими белыми, что на миг показались мне прозрачными.

Весь день я терзался сомнениями. Зной становился все яростнее, мертвые тела распухли, начали чернеть и вонять.

― Нужно поскорее убираться отсюда, ― пробормотал Квасир. ― Иначе захвораем и перемрем.

Его называли Плевком в насмешку, в честь мудрого человека, которого слепили из слюны богов, потому что у камней больше разума, чем у нашего Квасира. Но, возможно, он впервые остроумно пошутил ― ведь большинство из нас уже были больны и умирали. У самого Квасира гноился глаз: если не найдется лекарство, он ослепнет.

Я тоже чувствовал себя скверно и ни в чем не был уверен. Повязка на моих отрубленных пальцах загрязнилась, лодыжка ныла, а когда я снял потрепанную кольчугу и подстежку, выяснилось, что и ребра выглядят жутковато.

― Похоже на Биврест, ― сказал Финн Лошадиная Голова.

Это было плохой знак ― в лучшие времена Финн не считал нужным открывать рот.

― К утру, думаю, будешь пестрее радужного моста. Тебе больно?

Да, было больно, я отбросил его руку и велел перестать тыкать мне в ребра. При движении я чувствовал, как они скрипят, и беспокоился, что некоторые сломаны.

― Мы прокляты и скоро позавидуем мертвым, ― угрюмо отозвался Эльдгрим Коротышка.

Его продолжали звать Коротышкой, хотя другой Эльдгрим, прозванный Дылдой, лежал под могильной насыпью неподалеку. Коротышка, которому перешибли руки и расквасили лицо, сам выглядел не краше трупа.

― Накаркаешь! ― осадил его варяг по имени Арнод и сделал знак против дурного глаза уцелевшей рукой. Другая, перебитая секирой, была притянута к боку двумя деревянными брусками.

― Хотел бы я увидеть свою старуху, ― пробормотал Финн, и все посмотрели на него, удивленные таким проявлением нежности.

Он заметил и нахмурился.

― Она должна мне денег.

Языки пламени извивались на ветру. Я сидел у костра и слушал, как варяги болтают, словно забыв о ноющих ранах, о том, что можно найти в этом богами проклятом могильнике.

Перечислили все, начиная с волшебного кольца Одина, Драупнира и кончая медом поэзии, сваренным на крови и меде.

Потом Коротышка, которого замучила боль от ран, мрачно заметил, что если мы погрузимся в саги, то можем повстречать Хати, волка, который охотится за луной, или даже дракона Нидхегга, поедающего трупы.

В степи зашумела трава. Сгустились сумерки, ветер застонал в балке. Люди жались к огню, с опаской глядели на вспышки молний вдалеке и слушали раскаты колес колесницы Тора, запряженной козлами. К костру подошел Валкнут.

Он поднял факел; пламя сдувало, и его языки ложились почти вдоль земли.

― Мы прорвались в могильник, ― сказал Валкнут. ― И Хильд вошла туда.

Все у костра зашевелились в нетерпении, начали вставать и направились было к проходу, но остановились, заметив усмешку Кетиля Вороны. Тот разминался, размахивая мечом с пилообразными зазубринами.

― Лучше будет, если войдут немногие, ― произнес Эйнар.