Роберт Лоу: Оскал дракона

— Я лучший воин ярла Бранда на «Черном орле», — прорычал Нес-Бьорн.

— Сейчас ты не на «Черном орле», — заметил Финн, и здоровяк неохотно дал ему дорогу, позволяя занять свое место. На «Крыльях дракона» шагал его противник, лучший воин вражеского корабля, облаченный в кольчугу, на голове — шлем, в руке — щит, но в другой руке лишь обычный топор.

Они свернули парус, втянули весла, оставив «Крыльям дракона» достаточно скорости, чтобы столкнуться с нами, круша борт «Сохатого» и сбивая с ног не готовых к столкновению людей. Команда Рандра взревела, в наш борт вонзились топоры, их владельцев прикрывали щитами, потом враги потянули за веревки на рукоятях топоров, железными зубами впившихся в «Сохатого», и начали притягивать корабли, словно любовники в объятьях.

Один воин завопил, когда топор притянул его за ногу к борту, загнав в капкан, как лису. Он дергался, пытаясь освободиться. Пока он вопил во все горло, я вспомнил его имя — Хольгейр. Его зовут Хольгейр.

По мачте позади моей головы чиркнула стрела. Я не надел кольчугу — потому что не был уверен, смогу ли сбросить ее, если окажусь за бортом. Ботольв, стоящий справа от меня, услышал мои проклятия и усмехнулся.

— Теперь ты знаешь, каково приходится мне, — прокричал он, а я улыбнулся его безумному восторгу. То была старая шутка — что великан Ботольв никогда не найдет кольчугу, которая пришлась бы ему впору. Затем он запрокинул голову и громко проревел свое имя. Люди Рандра Стерки кричали и завывали; корабли ударились бортами, и воины бросились вперед, оба корабля заскрипели и покачнулись.

Самое страшное в бою — первые мгновения, первое кровопролитие, потом страх уходит и начинается тяжелая работа. Смрад, ужас, скручивающий кишки в узел, и дикая ненависть были привычными для меня ощущениями, но этот грязный и непосильный труд всегда заставлял меня попотеть. Будто ты вспахиваешь каменистую землю, плуг выворачивает все новые камни, ты спотыкаешься о них, мышцы дрожат от усталости и все тело ноет от натуги Хотя ярл не обязан находиться в самой гуще схватки, по крайней мере не всегда, но всегда должен твердо стоять на своем месте, как дерево посреди бушующего водного потока, и быть спокойным и невозмутимым.

Я стоял как скала, за щитом Ботольва, наблюдая за командой «Крыльев дракона». Всей толпой в яростном порыве они бросились вперед, так что под их весом оба корабля накренились и почти коснулись кромками бортов воды. Они сражались, рубились, умирали, а я отправил нескольких воинов резать веревки, которыми были стянуты корабли, наши лучники стреляли в людей на «Крыльях дракона», крепко держащих веревки.

С раззявленными в крике ртами воины Рандра кололи копьями и размахивали топорами, кто-то из них облачен в кожаные доспехи, а некоторые и вовсе в самодельные нагрудники, просто обмотавшись веревкой с узлами. Среди многообразия их шлемов я не заметил ни одного искусной работы, их мечи в зазубринах походили на собачьи челюсти; даже лучший боец Рандра Стерки, стоящий на носу и облаченный в кольчугу, орудовал обычным топором. Тем не менее, они были полны ярости в стремлении отомстить, и это придавало их рукам силу, а клинкам — остроту.

Сам Рандр стоял в центре корабля и сыпал невнятными проклятиями, он находился в окружении воинов, которые выделялись на фоне остальных, как овечий помет на снегу. Мои колени подогнулись при взгляде на этих людей в грубо выделанных звериных шкурах — их вытаращенные глаза ничего не видят, по бородам течет пена, на руках кровью намалеваны защитные руны, они мастерски владеют оружием. Некоторые вооружены мечами, и я заметил, что клинки сильно изношены и применяются часто.

— Медвежьи шкуры! — проорал мне в ухо Ботольв. — У него есть берсерки, Орм…

Я и так смотрел на них, их было двенадцать, они выглядели как волчья стая в предвкушении резни. Берсеркеров раньше не было в команде Рандра Стерки. Где он их взял? У меня пересохло во рту; я видел как они рычат и завывают, расталкивают своих же, кто не убирался с их пути.

Первый из них — белобрысый, со спутанной бородой, добрался до борта и завыл, задрав голову к небу, затем в прыжке бросился на моих воинов еще до того, как ослабли жилы на его шее; они рубились с ним с отчаянной яростью людей, которым некуда бежать. Остальная стая последовала за белобрысым, их подбадривал своим ревом Рандр Стерки, стоя возле мачты, в пылу боя его лицо побагровело и исказилось от ярости.

— Мы должны убить свинорылого, — прорычал внезапно оказавшийся с другой стороны от меня Нес-Бьорн, указывая на Рандра. Если он и проклинал ярла Бранда за то, что оставил их служить мне в этот роковой день и час, то его каменное лицо ничего не выражало.