Адриан Романовский: Верность

1921 год. Напутствуя балтийского матроса Никифорова, вступавшего на ответственный пост председателя Совета Министров Дальневосточной республики, В.И. Ленин сказал:

— Вот, докажите теперь всему миру, что коммунисты могут организовать буржуазную республику и управлять ею.

Трудно было это доказывать. Японские интервенты не желали признавать созданное на Дальнем Востоке буферное государство, с коммунистами во главе. Пришлось пойти на некоторое обособление южного Приморья, создав во Владивостоке Приморское областное управление — коалиционный исполнительный орган. Причиной коалиции была необходимость объединения всех общественных сил, в том числе и буржуазных, для активной борьбы против японской интервенции.

Вначале вошедшая в состав ДВР Камчатка избрала и отправила во Владивосток делегацию «для решения всех камчатских вопросов». Во главе делегации оказался Гапанович, бывший народный учитель. Прожженный интриган и комбинатор, неутомимый говорун, он завладел помыслами и чаяниями ехавших с ним камчадалов, людей с ограниченным кругозором и неискушенных в политике. Во Владивостоке, между частыми гулянками в ресторанах и кабачках, он организовал тайные переговоры с японским генеральным консулом, убеждая своих товарищей, что это самый короткий и многообещающий путь к решению наболевших «камчатских вопросов». Почти без его усилий делегаты вспомнили об автономии Камчатки — идее, уже владевшей умами петропавловской торговой буржуазии.

Перезимовав в гостинице «Золотой Рог», делегация должна была отплыть обратно в Петропавловск на паровой яхте «Адмирал Завойко». На этом же судне Приморское областное управление посылало своего уполномоченного Беляева, представителя экономического совета Купцова и фельдшера Полговского, назначенного на Командорские острова.

Присмотревшись к этим людям, Гапанович решил пригласить их для конфиденциальной беседы, сделать единомышленниками, а если это не удастся, то добиться от них, по крайней мере, благожелательного нейтралитета.

Полговской и Купцов, как было условлено, пришли пораньше. С ними Гапанович быстро договорился. Полговскому обещал начальство над Командорскими островами, а Купцову — руководство торговлей с Японией. Ждали главное лицо — уполномоченного Приморского областного управления.

Тучный Беляев, нерешительный и пугливый, отец трех сыновей и послушный супруг, был наслышан об интригах камчатской делегации и её далеко идущих планах. Он ещё не оправился от ночной стрельбы, так называемого недоворота 31 марта, когда, по мнению его жены, власть большевиков висела на волоске. Торопясь в гостиницу, он жаждал выяснить, что ждет его на Камчатке. А затем вместе с женой решить: ехать или не ехать.

Узнав у швейцара, что его ждут, он с трудом одолел застланную пыльным ковром узкую и крутую лестницу. Когда хозяин номера гостеприимно распахнул перед ним дверь, в нос ударил запах крепкого табака и грязного белья. На покрытом простыней круглом столике, под засиженной мухами люстрой, стояли бутылки водки и смирновской рябиновки, рюмки, тарелка с бутербродами, блюдечко с икрой. На подоконнике выходящего во двор давно не мытого окна — пустая бутылка с воткнутым в горлышко огарком: после полуночи электрическое освещение выключалось. У столика на скрипучем венском стуле сидел Купцов, грузный блондин средних лет в просторном, неряшливом костюме. В кресле, стоявшем у окна, расположился Полговской, почти старик, седой и сухощавый, с крашеными усами и маленькой эспаньолкой. На его угреватом носу блестело золотой оправой пенсне. Одет он был в синий морской китель, шею его подпирал старомодный крахмальный воротничок.

Представив Беляева гостям, Гапанович усадил его на диван с выпиравшими пружинами. Расспросив для этикета о здоровье, супруге, детишках, он осторожно приступил к делу.

— Значит, поедем с нами на Камчатку, Петр Ильич?

— А какая там у вас обстановка? Скажите мне всю правду, Иван Иванович, есть там японцы?

— И есть и нет, — хитро усмехнулся Гапанович и налил по второй рюмке. — На рейде, понимаете, японский броненосец, в гавани военное судно с морской пехотой. Но на берег — ни-ни. Не высаживаются. Только в свой публичный дом матросов строем водят. В виде поощрения.