Адриан Романовский - Верность

Ещё кадетом Клюсс тяжело пережил трагедию Порт-Артура, Цусимы, Мукдена. Став морским офицером, он выбрал считавшуюся захолустьем Сибирскую флотилию, хотя его и прочили на гвардейский броненосец «Цесаревич». Но началась новая война, и Дальний Восток стал глубоким тылом. Царское правительство заигрывало с Японией, выкупало у неё за золото старые корабли порт-артурской эскадры, заказывало оружие и снаряды для войны с Германией и во всём уступало. А все сколько-нибудь боеспособные корабли Сибирской флотилии перебрасывало на запад.

Военные дороги привели Клюсса в Белое море, где его и застала революция. Он принял её как неизбежную перестройку всего жизненного уклада, но всей глубины этой перестройки не представлял. Наступила весна, революционные события в далеком Петрограде не помешали работе Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана — «Вайгач» и «Таймыр», которым командовал Клюсс, ушли на описные работы в Карское море.

Туманы, блуждание в арктических льдах, опасные переходы за кромкой стамух. [1] Толстая льдина, ставшая на мель. Начальник экспедиции капитан 1 ранга Вилькицкий, бывший флигель-адъютант, как-то сник, на всё махнул рукой. Команды работали безупречно, офицеры молчали и думали о своём, а радио приносило всё новые и новые вести: революция ширилась.

В Енисейском заливе экспедицию постигло несчастье: темной бурной ночью оба корабля наскочили на камни. «Таймыр» успел дать задний ход и сумел сняться, «Вайгач», шедший головным, прочно сел на скалы. Проткнутый каменным колом, корабль заполнялся водой. К утру на нём пришлось прекратить пары. Начальник экспедиции решил снять с него команду на «Таймыр»…

Суровая Арктика долго не выпускала из ледяных тисков перенаселенный корабль. Когда же он наконец вырвался в Белое море, в Архангельске уже хозяйничали англичане и белогвардейцы. Клюсс не поверил в реставрацию прежней России и сделал все, чтобы «Таймыр» мог уйти в арктический транспортный рейс. Настроение было тяжелое. О посещении Архангельска старались не вспоминать.

Но плавание было неожиданно прервано радиограммой, требовавшей немедленного возвращения. Выполнить это оказалось нелегко: «Таймыр» с трудом находил чистую воду, К тому же кочегары, узнавшие о возвращении, стали работать вяло. «Таймыр» часто останавливался среди льдов «для подъема пара», как записывали в вахтенный журнал. Наконец вошли в устье Северной Двины. Прошли Соломбалу, вот и Архангельск. Город похож на потревоженный муравейник: на улицах снуют люди с чемоданами и узлами, валяется домашний скарб. Здесь команда сошла на берег, а Клюсс отправился через Канаду и Японию во Владивосток.

И вот после трехлетнего отсутствия он снова дома. Всё здесь выглядит иначе, чем он себе представлял, на всём отпечаток затянувшейся интервенции. Кое-кто её даже благословляет: лучше японцы, чем красные. А там соберем силы, прогоним большевиков, и тогда японцы сами уйдут, Клюсс так думать не мог: жизнь успела многому его научить. Но как жить и работать в атмосфере интриг, заговоров и угроз? И он решил искать ответа у своего давнего знакомого, к которому привык относиться с сыновним уважением.

Полковник Давыдов, начальник Гидрографической экспедиции Восточного океана, принял его в маленьком, окруженном садом домике на Шефнеровской улице, в кабинете, загроможденном планшетами мензульных съемок, пахнущими типографской краской картами, мореходными и геодезическими инструментами. Огромный письменный стол, два книжных шкафа, четыре стула да потертое кожаное кресло, в котором сидел сам хозяин, составляли убранство комнаты. Давыдов был в синем кителе без всяких знаков различия, сильно постарел, но живые голубые глаза не потеряли блеска, движения и речь по-прежнему дышали энергией.

— Очень рад! Очень рад вас видеть, батенька! Садитесь, садитесь вот сюда, — сказал он, убирая со стула карты и рукопись. — Рассказывайте, каким это ветром вас принесло сюда?

Беседа затянулась до вечера. Клюсс сразу почувствовал, что Давыдов живет своей работой и уверен, что его труд не может быть ни прерван, ни признан историей бесполезным. Вспоминали знакомых, сослуживцев. Давыдов никого не осуждал, многих жалел, всем и всеми живо интересовался.

— Ну а ваши как дела? — спросил он вдруг, косясь на штатский костюм Клюсса. — Вы теперь счастливый отец и вновь обретенный супруг! Чем вы намерены заняться?

Клюсс отвечал, что ещё в Архангельске, оставляя «Таймыр», решил не служить больше в военном флоте и теперь намерен поступить в какую-нибудь контору, где требуется знание английского языка.