Марина Алексеева: Мистерия, именуемая Жизнь

— Отчасти, — буркнул Портос, — Чем он занимается?

— Путешествует.

Портос улыбнулся, потом вздохнул.

— Вы оказались не совсем таким, каким я вас представлял, — заметил рыцарь, — Я… скажу больше… не совсем такой, каким были еще в прошлом году.

— Почему это? — спросил Портос.

— Я не хотел вас обидеть, сударь. Просто прежний Портос не уловил бы разницы между "хорошо, хорошо, отстаньте только" и "хорошо, все в порядке, не волнуйтесь".

— А-а-а, — протянул Портос, — Это психология.

— Психология? — улыбнулся дон Энрике, — Портос — психолог? Это что-то новое! Сантьяго!

— Я вам объясню, в чем дело. Вы, повторяю, иностранец и, наверно, не знаете наш молодой Двор.

— Я проинформирован и знаю все, что мне нужно.

— Есть там один молодчик, некий де Сент-Эньян.

— Не некий, — заметил рыцарь, — А фаворит Его Величества Людовика.

— Так вот: этот фаворит однажды обвел меня вокруг пальца. Увильнул от дуэли, дрянь такая! Я оказался в дураках! А все потому, что он понимал мою психологию, а я не понимал его… психологию.

— Теперь понимаете? — спросил рыцарь.

— Стараюсь, — вздохнул Портос, — Стараюсь постигнуть человеческую психологию. Арамис мне все разъясняет. А скажите, рыцарь…

— Предвосхищаю ваш вопрос, сударь! Вы хотели спросить о сыне Атоса? Все в порядке: ваш молодой друг тоже путешествует. Ваши друзья живы, здоровы и свободны. Теперь вы довольны?

— А почему вы решили, что я собирался задать вопрос о Рауле?

— Психология, — улыбаясь, ответил рыцарь.

Портос почесал затылок.

— Да. Путешествие — это лучшее, что можно придумать! Сидеть на одном месте в ожидании беды — от тоски можно подохнуть!

— Вы здесь скучаете? — мягко спросил дон Энрике.

— Не то слово! — вздохнул Портос.

— А знаете, господин Портос, я и явился, чтобы пригласить вас попутешествовать.

— С моими друзьями?

— Быть может.

— А Арамис тоже поедет? Ваше приглашение и к нему относится?

— Разумеется. В равной мере.

— У меня появляется надежда! — радостно сказал Портос.

— А о молодом де Сент-Эньяне и думать забудьте. Что ни делается, все к лучшему. Это очень хорошо, что дуэль не состоялась. И де Сент-Эньян не держит зла на вас.

— Я знаю. Мы с ним выпили мировую у Д'Артаньяна. Но все-таки…

— Все к лучшему, — повторил рыцарь, — Ваш друг Арамис, надеюсь, объяснил вам, как вы рисковали? Так лучше для всех. Понимаете?

— Понимаю. Мне еще раньше растолковал Д'Артаньян всю эту интригу. Но мы пришли. Дон Энрике, не сочтите за недоверие к вам, но сюда входят без оружия. Отдайте шпагу дежурному офицеру.

— Скажите, пожалуйста! — пробормотал испанец, — Церемонии, как в приемной Короля-Солнца в провинциальном гарнизоне.

— Бель-Иль не провинциальный гарнизон, — сказал Портос, — Это наш форпост, северо-западный страж Франции. Так что без обиды.

— А от вас, господин Портос, случись вам приехать на Мальту, не потребовали бы сдать оружие, если бы вы явились в нашу цитадель в Ла Валетте к Великому Магистру.

— Если бы да кабы, — пробормотал Портос, — Но что поделаешь, если такое правило. Да что вы боитесь? Не тронем мы вас! Не турки же мы, черт возьми! Или вы нам не доверяете?

— Вам — доверяю.

— Не доверяете Арамису?

Рыцарь замялся.

— Вы и Раулю велели бы сдать оружие? — с вызовом спросил он.

— Из правил бывают исключения, — ответил Портос, — Рауля мы знаем с детства, а вас видим впервые.

— Согласен, — усмехнулся дон Энрике, — Ничего не попишешь. Что же, приходится подчиняться общему правилу.

С этими словами он отстегнул свою шпагу, отдал ее офицеру гарнизона и вошел в Штаб следом за Портосом.

— Арамис, друг мой! — радостно закричал Портос с порога, — Я нарушаю церемониал и лично докладываю о посетителе, но дело того стоит! Все отлично! Наши друзья путешествуют, и этот молодой человек, связной Атоса, приглашает нас присоединиться к ним.

— Вот как? — сказал Арамис, — Я рад за друзей. Но юноша еще не представился. Слушаю вас, молодой человек. С чем пожаловали?

— Энрике де Кастильо. Мальтийский Орден, — торжественно сказал рыцарь.

— Присаживайтесь, прошу вас, — любезно сказал Арамис, указывая на кресло.

— Простите, ваше преосвященство, я сдал оружие, входя к вам, но я не арестант, не пленник, не заложник и не преступник. Я — посланец и на правах посланца слегка подвину "удобство собеседования" — так эта мебель именуется в пьесе господина де Мольера… — он слегка улыбнулся и вскользь заметил Портосу, — Которого вы называете Кокленом де Вольером.