Уилбур Смит - Ассегай

Впереди виднелся змейкой протянувшийся через пустыню Нил, когда вдруг запищало радио. Граф вздрогнул от неожиданности. Радио молчало с тех пор, как они прошли над Средиземным морем.

— Это наша морская база в Валвис-Бей, на юго-западном побережье, — доложил радист. — Запрос на контакт с графом фон Мирбахом. У них для вас срочное, совершенно секретное сообщение.

Граф Отто уступил штурвал первому помощнику командира Томасу Бюлеру, надел наушники и приглушил звук. С минуту он стоял молча, слушая далекий голос, мрачнея и наливаясь гневом. Потом снял наушники и, не говоря ни слова, шагнул к переднему окну. Далеко внизу несла свои воды великая река.

Наконец, вероятно, приняв некое нелегкое решение, граф слегка повернул голову в сторону Бюлера и отрывисто бросил:

— Через десять минут соберите всю команду. Пусть все сядут в два ряда, лицом вперед. У меня важное объявление.

С этими словами он промаршировал в крохотную каюту, которую занимали они с Евой.

Когда через десять минут граф вошел в гондолу управления, Ева похолодела от страха — он сменил протез. Вместо пальцев — устрашающего вида булава с торчащими во все стороны шипами. Остальные тоже уставились на необычное оружие, которое Отто и не старался прятать. Пройдя вперед, граф остановился перед ними и медленно провел взглядом по лицам собравшихся. Некоторых трясла нервная дрожь, другие отчаянно потели. Наконец он заговорил, и голос его прозвучал холодно и жестко:

— Господа, на борту предатель. — Граф выдержал паузу и продолжил: — Враг предупрежден о нашей миссии. Им известен наш курс и наш график. Берлин приказывает свернуть операцию.

Стальная рука взлетела вдруг и с грохотом опустилась на штурманский стол. Панель разлетелась в щепки.

— Я не намерен возвращаться. — Он прошел вдоль первого ряда и остановился за спиной у Евы. — Мне известно, кто предатель. — Внутри все сжалось от страха, и она лишь усилием воли сохранила самообладание. — И я не из тех, кто готов простить предательство. Изменник получит урок. — Вскочить, выбежать на трап, прыгнуть и умереть по-человечески, достойно — все лучше, чем от стального кулака. Отто погладил ее по голове и прошептал: — Хочешь узнать кто?

Наверное, она бы сорвалась, закричала, бросила в лицо те слова, что давно удерживала в себе. Фон Мирбах убрал руку и пошел дальше. Горькая, горячая желчь поднялась к горлу, и Ева стиснула зубы, чтобы ее не вырвало от ужаса.

Дойдя до конца ряда, Отто повернулся и снова пошел к ней. В животе горело, как будто туда закачали кипяток. Шаги остановились. Ева задержала дыхание — граф был у нее за спиной.

Удар! Ева едва не вскрикнула. Звук получился не такой громкий, как когда он расколол штурманский стол. Этот был глухой, чавкающий. И еще она явственно услышала, как треснула кость. Обернулась и увидела, что Хенни Дюран лежит лицом вниз. Стальная рука снова взлетела и опустилась. И еще раз. И еще…

Граф, отдуваясь, выпрямился. На лице алели капли крови.

— Выбросьте этого паршивого пса за борт, — распорядился он уже другим, почти обычным, тоном и улыбнулся. — Предают всегда те, кому больше доверяешь. Повторяю, господа, назад пути нет. Мы не можем допустить, чтобы наш груз достался британцам. Если удержим скорость, завтра к полудню будем в Аруше, на германской территории. И самое худшее останется позади.

Граф вышел. Ева закрыла глаза, чтобы не видеть, как двое членов команды берут Хенни за ноги и волокут к трапу. Еще немного — и тело полетело вниз. Она не выдержала и заплакала. Неслышно. Но каждая слезинка жгла глаза, словно укус пчелы.

Луна была почти полная и сияла, словно огромная золотая монета на краю стены Рифтовой долины. Потом она медленно скатилась за темный горизонт, затянутый гирляндами облаков, принесенных муссонными ветрами с Индийского океана. Но прежде чем луна исчезла совсем, первые лучи восходящего солнца коснулись серебристого купола дирижабля, а потом из темноты стали проступать детали ландшафта. Ева узнала знакомые очертания Лонсоньо, и сердце глухо застучало по ребрам. Гора росла на глазах, и взгляд жадно отыскивал отпечатавшиеся в памяти места: красные скалы над озером царицы Савской, сияющий водопад. В какой-то момент даже показалось, что она видит Баджера — он стоит под каскадом переливчатых струй, обнаженный, и смеется, и дразнит ее, и зовет к себе.

«Дорогой, — мысленно взмолилась она, — где ты? Увижу ль я тебя когда-нибудь?»

И вдруг, словно небо ответило на ее зов, он появился прямо перед ней, так близко, что, протянув руку, она могла бы коснуться милого, прокаленного солнцем лица. И он смотрел ей в глаза. Это продолжалось всего лишь миг, но Ева поняла, что он узнал ее.