Уилбур Смит - Муссон

И вдруг Сара ахнула:

— Том, это «Испанки». Она пытается петь «Испанок».

Она бросилась к Ясмини и обняла ее.

— Это правда. Дориан жив, и песня — знак, что девушка пришла от него.

— Дориан! Возможно ли это? Где он? — Том схватил Ясмини за руку и яростно затряс. — Где мой брат?

Полился поток слов. Ясмини начинала новое предложение, еще не закончив предыдущее, запинаясь в спешке, пытаясь рассказать все и многое пропуская, так что постоянно приходилось останавливаться и возвращаться назад.

— Дорри нуждается в помощи. — Том усвоил самое необходимое и повернулся к Аболи. — Дорри жив, он в опасности и послал за мной.

— С лошадей еще не сняли седла, — спокойно ответил Аболи. — Можно выехать немедленно.

Том повернулся к Ясмини, которая продолжала рассказывать Саре.

— Хватит, девушка! — остановил он ее. — Остальное послушаем позже. Можешь отвести нас к Дорри?

— Да! — с готовностью ответила она. — Мы с Батулой отведем тебя к нему.

Том наклонился с седла, чтобы торопливо поцеловать Сару. На сей раз она не настаивала на том, чтобы сопровождать его.

По ее необычному поведению и молчаливости в последние дни Тому следовало бы догадаться — что-то не так, но он был страшно занят и даже не подумал об этом.

— Убедись, что Уил Уилсон всех держит на борту и все готово. Мы будем возвращаться в спешке, и, возможно, за нами будет идти половина арабской армии.

Он взял повод, заставил лошадь вскинуть голову и посмотрел на остальных.

Ясмини и Батула уже выступили и были на полпути к первому холму над рекой Лунга. Люк и Аболи задерживались, поджидая, пока Том их догонит. Все были в арабской одежде, и каждый вел в поводу запасную лошадь. Том пришпорил лошадь пятками и помахал Саре, когда лошадь под ним рванулась вперед.

— Возвращайся благополучно и побыстрей! — крикнула Сара и прижала руку к животу.

Им потребовалось четыре дня быстрой езды; они каждый час меняли лошадей, ни разу не останавливались с рассвета до темноты и наконец догнали арабскую колонну.

Том все время ехал рядом с Ясмини, и они разговаривали, пока в горле не пересыхало от пыли и жары. Она рассказывала обо всем, что происходило с Дорианом с их встречи в зенане и до его ареста Абубакером несколько дней назад. Иногда ее рассказ был связным и плавным, полным веселья и воодушевления, и тогда Том смеялся, в другое время он готов был заплакать. Она нарисовала ему, каким мужчиной стал Дориан, и внушила Тому гордость за брата.

Она рассказала об их с Дорианом любви и завоевала любовь и уважение Тома. Он был очарован ее живостью и солнечным характером.

— Значит, теперь ты моя младшая сестра, — ласково улыбнулся он.

— Мне это нравится, эфенди. — Она улыбнулась в ответ. — Я рада.

— Если я твой брат, зови меня Томом.

Когда Ясмини напомнила ему о бое в проходе и о том, как он ранил брата и едва не заколол ее, Тома охватили угрызения совести.

— Он не показал мне лицо! Откуда мне было знать?

— Он понимает, Том. Он тебя по-прежнему любит.

— Я мог убить вас обоих. Словно что-то извне сдержало мою руку.

— Пути Господни неисповедимы, и не нам в них сомневаться.

Она объяснила Тому сложный мир оманской политики, рассказала, какое место в нем занимали они сами и чем грозит Дориану то, что трон занял Заян аль-Дин.

— И вот теперь Абубакер везет его в Маскат, чтобы он предстал перед мстительным и полным ненависти Заяном, — сказала она, и слезы потекли по ее пыльному лицу.

Том наклонился и по-братски потрепал ее по руке.

— Мы об этом позаботимся, Ясмини. Пожалуйста, не плачь.

Они нашли широкий след арабской колонны и приблизились, так что над лесом стало видно поднятое армией облако пыли. Батула поехал вперед, остальные ждали наступления ночи. Только Батула мог проникнуть в ряды всадников с закутанными лицами, не привлекая внимания.

Батула вернулся к заходу солнца.

— Слава Аллаху, аль-Салил жив, — были его первые слова. Тому звук этого арабского имени показался странным. — Я видел его издалека, но не пытался приблизиться. Его везут в носилках-волокуше за лошадью.

— Насколько сильным он кажется? — спросил Том.

— Он кое-как может ходить, — ответил Батула. — Я видел, как Бен-Абрам помог ему встать с носилок и отвел в шатер. Там они и сейчас. Его правая рука на перевязи. Двигается он медленно и скованно, как старик, но голову несет гордо и высоко. Сил у него больше, чем когда мы его оставили.

— Слава Аллаху, — прошептала Ясмини.