Уилбур Смит - Муссон

— Сердце и легкие не задеты, — мрачно сказал он, — но он все равно в смертельной опасности.

На изготовление носилок пошли древки копий и кожаный клапан палатки. Восемь человек осторожно понесли Дориана по неровному полю битвы, где стонали и просили воды раненые.

Ясмини шла рядом с носилками. Она плотно прикрыла лицо тканью, чтобы скрыть слезы и всхлипы.

Когда добрались до рощи высоких тенистых деревьев, слуги уже разбили шатер шейха, принесенный от реки у начала подъема.

Аль-Салила положили на тюфяк и обложили шелковыми подушками. Бен-Абрам дал ему выпить маковый отвар, и Дориан погрузился в неспокойный сон.

— Он не умрет? — умоляюще спрашивала Ясмини Бен-Абрама. — Пожалуйста, отец, скажи, что он не умрет.

— Он молод и силен. Милостью Аллаха, он будет жить, но ему потребуется время на выздоровление и на то, чтобы снова начать пользоваться правой рукой.

— Я останусь с ним рядом и не буду знать покоя, пока он не выздоровеет.

— Знаю, дитя.

Через час за палаткой послышались громкие голоса. Ясси вскочила, чтобы защитить своего господина и прогнать пришедших. Но Дориан даже в полуобмороке узнал голоса Башира аль-Синда и Батулы.

— Пусть войдут, — тихо вымолвил он, и Ясси пришлось отступить.

Башир, входя, поклонился.

— Господин, призываю Аллаха защитить тебя.

— Что с врагом?

— Мы пришли, как только увидели ракету, но было уже поздно. Они бежали.

— Сколько врагов убито?

— Много черных кафиров и три франка.

— Есть ли среди франков рослый мужчина с черной бородой?

Башир отрицательно покачал головой.

— Нет. Двое низкорослых и худых, третий высокий неверный с седой бородой.

Дориан почувствовал прилив облегчения: Том уцелел. Но тут без спроса заговорил Батула, его голос прозвучал резко и настойчиво.

— Господин, я прошел по следу физи, бежавших с поля битвы. У них поблизости были спрятаны лошади. Они идут на юг, уходят быстро. Прикажи, и мы двинемся за ними.

Башир энергично подхватил:

— Аль-Салил, у меня готова тысяча всадников, они рвутся в погоню. Жду только твоего приказа, и тогда, волей Аллаха, ни один физи не уцелеет.

— Нет!

Восклицание вырвалось у Дориана с тоской, и Башир замигал, удивленный таким категорическим отказом.

— Прошу простить мою дерзость, о великий господин, но я не понимаю. Мы думали уничтожить всех разбойников-неверных…

— Ты не будешь их преследовать. Я запрещаю.

Дориан собрал все силы, чтобы подчеркнуть настоятельность своего приказа.

— Но если немедленно не начать преследование, они уйдут!

Башир видел, что у него отнимают возможность отличиться, и искоса взглянул на Бен-Абрама.

— Возможно, тяжелая рана помутила твой разум, великий господин.

Дориан приподнялся на локте.

— Клянусь именем Аллаха! Если ты нарушишь мой приказ, я насажу твою голову на свое копье и похороню тебя в свиной шкуре.

Наступило долгое молчание. Наконец Башир сказал:

— Не согласится ли великий господин повторить свой приказ в присутствии четверых старших военачальников, чтобы они стали свидетелями: не моя трусость помешала нам догнать побежденного противника?

Четверо старших военачальников вошли в шатер, и Дориан при них повторил приказ, потом отослал их. Когда Башир собрался выйти за ними, Дориан остановил его.

— Это настолько тайное дело, что я не могу объяснить даже тебе, Башир. Прости, если обидел. Знай, я по-прежнему высоко тебя ценю.

Башир поклонился, приложив руки к сердцу и губам, но его лицо, когда он выходил из шатра, было холодным и враждебным. Снаружи послышался его гневный голос: он приказывал остаться на месте.

Дориан как будто уснул. В шатре повисла тяжелая тишина. Ясмини вытирала мокрой тканью пот со лба Дориана.

Немного погодя Дориан пошевелился и открыл глаза. Он поглядел сначала на Ясмини, потом на Бен-Абрама.

— Мы одни? — спросил он, и они кивнули. — Садись поближе, отец. Я кое-что должен тебе сказать.

Когда Ясмини хотела встать и выйти из палатки, Дориан задержал ее руку. Оба наклонились к нему, и Дориан негромко заговорил:

— Человек, ранивший меня, — мой брат. Поэтому я не мог послать за ними Башира.

— Разве это возможно, Доули?

Ясмини смотрела ему в глаза.

— Да, — ответил за него Бен-Абрам. — Я знаю его брата. Это возможно.

— Расскажи ей, отец. Мне трудно говорить. Объясни ей.

Бен-Абрам с минуту собирался с мыслями, потом заговорил тихо, чтобы за пределами шатра никто не мог его услышать. Он рассказал Ясмини, как Дориана ребенком захватили и продали в рабство, как аль-Малик купил его у пиратов и усыновил.