Владимир Головин - Бронзовый топор

Мохнач остановился, рванул себя за бороду и уставился на старшего брата: уж если он, храбрый Мохнач, плохой человек, то кто же тогда хороший? Где он? Как его найти?

И, ожидая ответа, присел на поваленное дерево. Лоок долго молчал, затем пропел странное заклинание, которого Мохнач никак не мог понять. Выходило так, что плохие люди вовсе не виноваты в том, что они плохие.

Недалеко от своей стоянки разведчики остановились у ручья. Они были не какими-то дикими лесными людьми, которые могли явиться к своим грязными и всклокоченными!

Братья намазали тела черным илом, затем смыли его, очистили набедренные повязки от цепкого репейника. Кроме того, Мохнач решил укоротить свою длинную бороду.

— Мохнач, — сказал Лоок, окончив мыться и приводить себя в порядок, — ты никому не говори, что мы породнились.

— Почему? — удивился тот, опуская тлеющую головешку, которой осторожно укорачивал бороду. — Тебя станут все бояться, когда узнают, что я твой брат, я, самый сильный урс. И ты станешь сильнее.

— Не всегда сила главное, — возразил Лоок. — Почему человек побеждает сильного носорога? Потому что тот глуп и слеп. Он мчится, все сокрушая, и попадает в яму с кольями. Зачем нужна сила без ума и хитрости?

И Лоок объяснил недоумевающему Мохначу, что об этом не должен знать Острый Нос. Ведь он посылал Мохнача убить Лоока. А тот породнился с ним. Острый Нос отомстит Мохначу.

— Я разорву Острого Носа в клочья! — в бешенстве проревел Мохнач, с силой швыряя головешку в костер, отчего во все стороны брызнули горящие угольки. Лоок успел отпрыгнуть от костра. Но Мохнач едва не пострадал: несколько угольков попало ему на грудь, и он вспыхнул бы, не сообразив, как спастись. Высоко подпрыгнув, он плюхнулся в глубокий ручей…

Урсы не ждали Лоока. Племя оплакивало его. В знак печали вождь приказал всем снять ожерелья и несколько дней не есть мясо. Когда же Лоок и Мохнач вернулись, все, кроме Острого Носа, встретили их радостными возгласами. Радость была так велика, что никто и не подумал, почему Лоок ушел один, а вернулся с Мохначом. Один Острый Нос с ненавистью и страхом вглядывался в лица вернувшихся: почему они возвратились вместе? Почему Мохнач не убил Лоока? Знает ли Лоок о злых помыслах Острого Носа?

Илла, увидев на Лооке свое ожерелье, засмеялась от радости: на его груди появились новые шрамы, ему было трудно, но он уберег ее подарок, значит весь путь думал о ней.

После того как Лоок и Мохнач были накормлены, мужчины и старая Эрри присели на корточках в круг, и юноша стал рассказывать им о том, что ему вначале одному, а потом со случайно встреченным Мохначом пришлось увидеть и испытать.

Во время рассказа урсы живо представляли себе все происходившее. Они весело смеялись над рассерженным медведем, у которого Лоок утащил рыбу; напряженно молчали, когда шла речь о схватке с собаками, о сражении с рыжеволосыми. Все шумно хвалили сильного Мохнача за его бесстрашие в бою; удивлялись глупости алазов, не умеющих хоронить мертвых; потрясали кулаками, проклиная злобных ругов и слали на их головы все известные им несчастья. Урсов поразило то, что руги приручили не только собак, но и коз, баранов и что они умеют передвигаться по реке на обрубленных и выдолбленных деревьях.

Когда Лоок замолчал, вождь, не проронивший еще ни слова, спросил:

— Что делать урсам? Руги сильны, они уничтожат алазов, потом придут к нам.

Все воины смотрели на Лоока, ожидая, что он скажет. Лоок медлил. Да, враги многочисленны, лучше вооружены, в бою свирепы. Лучше урсам уйти на новое место, как советовал Одинокий Рогач. Но скажи он сейчас так, многие в племени назовут Лоока трусом: как это без боя уступить рыжеволосым долину? Ведь алазы побили ругов, так почему их не разгромят урсы? В племени начнется разброд, а этого допустить нельзя.

— Чужаки сильные, но урсы умеют драться, — произнес наконец Лоок, и воины одобрительно зашумели. — Вот новое оружие. Урсы должны научиться его делать и воевать им, — продолжил он, подняв над головой лук и пращу.

Тут же была пущена стрела из лука и брошен камень из пращи. Так далеко запустить дротик или метнуть камень не могла даже могучая рука Мохнача.