Ефим Курганов: Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта

Совещание это закончилось в шестом часу вечера. Стоял 17 день июня. А в одиннадцатом часу ночи Его величество в сопровождении фон Ливена и меня, уже направлялся, как ни в чём не бывало, в сторону Тильзитского замка.

На возвратном пути Александр Павлович был устал и весел (как видно, шахматная партия опять оказалась удачной). Поначалу Его величество молчал, и просто ласково улыбался, а потом заговорил, и как-то особенно проникновенно, должен сказать:

«Видишь ли, Витт, мир со злодеем, кажется, сейчас неизбежен, и был бы для нас наилучшим выходом теперь. Но я никогда (запомни: никогда!) не смирюсь с этим извергом рода человеческого. Никогда не прощу сделанных им мне унижений. И придёт час – я его ещё одолею. И ты мне тут поможешь. Имей в виду: я весьма рассчитываю на твоё содействие. Тебе таки придётся доказать, что ты сын знаменитой Софии Потоцкой, не раз выручавшей наше отечество».

Я молча склонил в знак согласия голову, и весь оставшийся путь мы проделали молча.

Эта была, между прочим, последняя до заключения мира с французами поездка наша в Тильзитскую крепость.

Всё дело в том, что уже следующей ночью, а именно июня 18 дня 1807 года, наши войска оставили Тильзит и переправились на правый, разорённый берег Немана. И утром июня 19 дня в Тильзит въехал ненасытный завоеватель. Шахматные партии нашего государя с дочкою бургомистра были прерваны, но, как оказалось, не так уж на долго, к счастию Александра Павловича, Луизы и отца её бургомистра. Вскорости, забегая вперёд, замечу, турниры были продолжены.

Уже в тот же день, а именно 19 числа, в Тильзит был отправлен, в качестве переговорщика, командир резервного корпуса генерал Димитрий Лобанов-Ростовский. Как это ни удивительно, но на сей раз Боунапартий вдруг отступил от своих наглых обыкновений, и не потребовал от нас никаких территориальных уступок, и уже июня 21 перемирие было заключено.

Однако странности продолжались. Корсиканский злодей решил вдруг не ограничиваться военным перемирием, и запросил полноценного мира, хотя и был ведь полноценным победителем. Александр Павлович, обладавший несравненной проницательностию, разгадал уловку Боунапартия. Государь, беседуя со мною, заметил:

«Он просит мира, но скоро, я знаю, запросит ещё большего: военного союза с нами. И знаешь, почему, Витт? Он хочет расколоть направленную против него коалицию, хочет расколоть наш союз с британцами, худо-бедно, но снабжающими нас деньгами на военные нужды. Ну что ж, сделаем вид, что мы поддаёмся злодею. Он расслабится – тут мы его и поймаем».

Поразительно, но всё именно так и произошло, точь-в-точь.

После заключения перемирия, Боунапартий предложил личную встречу двух императоров двух величайших империй.

Не стану описывать (это давно уже сделано другими) знаменитые два павильона, устроенные по распоряжению злодея на плотах посреди Немана, и как на них появились 25–26 числа, Александр Павлович и Боунапартий.

Отмечу только два весьма небезынтересных, как мне кажется, обстоятельства.

Государь поведал мне (это было уже потом, когда мы обосновались опять в Тильзите), что британский посланник перед занятием Тильзита французами переместившийся в городишко Мемель, накануне встречи императоров на плотах стал настоятельно требовать аудиенции, но Александр Павлович решительно отказал ему. И июня 26 дня во время последней, заключительной встречи на плотах, Боунапартий приблизился вдруг к Его Величеству, и шепнул, что чрезвычайно признателен ему. «За что?» – спросил изумлённый государь. – «За то, что Вы отказались принять лорда Гоуэра», – последовал ответ.

И второе. Государь был в Преображенском мундире, и караул его на плоту состоял из преображенцев, во главе коих должен был состоять командир первого баталиона новоиспеченный полковник Михайла Воронцов, сын бывшего посланника нашего в Англии. Но Воронцов сей, сказавшись больным, не явился.

Я особо занялся выяснением этого случая, и узнал, что Воронцов болен отнюдь не был, и преспокойненько резался в это время в картишки с ротмистром Грибовским, из второго баталиона преображенцев. Обо всём этом я почёл долгом своим доложить государю.

Александр Павлович горько усмехнулся и прошептал только: «Всё ясно».

И в самом деле, всё ясно. Отец и сын Воронцовы ведь яростные англоманы, и горой стоят за союз России с Англиею, и разрыва сего союза ни на миг не признают. Вот Михайла Воронцов и не хотел запятнать себя участием, пусть даже в роли караульщика, в русско-французских переговорах.