Крис Хамфрис - Узы крови

Джанни был доволен еще по одной причине. Три тени говорили о том, что их добыча несет с собой нечто ценное: может быть, кольца, а возможно, даже ожерелье. Серые Волки охотились ради крови, но всегда приятно получать за свои труды дополнительную награду. Христовы дары дают средства на Христово дело.

Старик начал быстро удаляться, неожиданно повернул и направился к приземистому строению — Кастель Сан-Анджело. Джанни был уверен, что их не заметили, но все же что-то спугнуло их добычу. Похоже, в душе старого еврея возникло необъяснимое предчувствие опасности. Чтобы он не повернул обратно и не скрылся в гетто, куда они не смогут последовать за ним, им придется оставить его в покое.

Джанни начал есть яблоко, не сходя с того места, где его купил. Плод был старым, он пролежал всю долгую зиму в подвале, и кожура у него была покрыта пятнами и полосками. «Оно немного похоже на этого старого еврея», — подумал Джанни, медленно жуя. Эта мысль заставила его улыбнуться. Он ощущал своих людей, даже не видя их. Он знал, что они поняли сигнал, которым послужило это яблоко, и найдут чем заняться: начнут читать книгу, покупать орехи или жареную требуху. Тени еврея медленно проплыли мимо — одна за другой. Они скользнули в переулок и вскоре потерялись в лабиринте, лежавшем впереди.

Это не имело значения. Упражнение пошло на пользу. Серые Волки проследили свою добычу через половину Рима. Бросив огрызок яблока в забитую мусором канаву в центре улицы, Джанни свернул в улочку, которая вела в противоположную сторону от той, куда ушел еврей. Джанни знал, что остальные направятся к месту встречи своими путями — и соберутся там к полуденному колоколу. К этому времени еврей окажется в доме в оливковой роще на краю Трастеверы. Успокоившийся, считая себя в безопасности.

Джанни миновал небольшую часовню, построенную для местных рабочих и их семей. Ее можно было опознать только по кресту, вырезанному на притолоке. Он приостановился. Ему было бы полезно помолиться, сосредоточиться на словах Господа, поразмышлять о том, почему он, Джанни, по-своему совершает Христово дело. Наклонив голову, молодой человек вошел в сумеречный душистый мир. В часовне были грубые стены, украшения отсутствовали — она являла собой полную противоположность пышным дворцам молитвы, которыми изобиловал Рим. Эта скромная часовня напомнила ему сельские церковки, где Джанни впервые встретился со своим Спасителем — среди холмов в окрестностях Монтепульчиано.

Пол был выложен неровными плитками, местами разбитыми. Увидев, что он здесь один, Джанни сразу же распростерся перед алтарем, прижимая лицо к земле и повторяя раскинутыми руками фигуру креста. Он начал читать молитвы. Обычно ему удавалось целиком отдаться латыни, ее баюкающим ритмам и знакомым интонациям, но сегодня она представлялась такой же неровной, как выщербленные плитки пола под его щекой. Поначалу он решил, что его мысли слишком заполнены делом, которое ему предстоит. Он все еще занимается мелкими погрешностями и уточняет детали. Джанни боролся с собой, понимая, что ему следовало бы оставить это в стороне и полностью отдаться поклонению Христу. Он боролся, пока не понял, что именно ему мешает: эта часовня, столь похожая на те, которые он знал в юности, пробудила воспоминания, прогонявшие молитву. Хотя Джанни Ромбо не видел своих родителей уже три года, их грехи по-прежнему оплетали его, словно повилика — стебель.

Под сводом кашлянули. Джанни поднялся и быстро повернулся. Его рука потянулась к поясу и заправленному за него кинжалу. Позади него перед скамьями, сжимая руки, преклонил колени Вильгельм. Он посмотрел в сторону двери, и Джанни кивнул. В последний раз преклонив колени и перекрестившись, они вышли на дневной свет. Начался дождь, и Джанни посмотрел на небо, выискивая просвет в облаках. Дождь был не на пользу его плану.

— У тебя течет кровь. — Вильгельм провел пальцем по щеке Джанни. — Видишь?

На поднятом пальце оказалась красная полоса. А в ее центре — осколок плитки.

Джанни схватил этот палец и отогнул его назад. Огромный немец согнулся пополам от боли. Когда он наклонился совсем низко, Джанни приблизил губы к его уху и прошептал:

— Я рад был бы отдать всю мою кровь, когда мы будем делать наше дело. И все же хочу остаться живым, чтобы сделать это снова, снова и снова.

Он выпустил палец, и Вильгельм начал его растирать. Осколок плитки проколол ему кожу, крови стало больше.

— Будь внимательнее, Джанни. Он пососал палец.