Хуан Гомес-Хурадо - Эмблема предателя

Карты, шептались слуги, качая головами, словно говорили о заразной и смертельной болезни, во всём виноваты карты. В детстве эти комментарии наводили на Пауля ужас, вплоть до того, что когда один из одноклассников принес в школу французскую колоду, которую нашел дома, Пауль стремглав выбежал из класса и спрятался в уборной. Через некоторое время он понял, что проблема его дяди не заразна, но всё равно ужасна.

Когда слугам стали задерживать жалование, они начали уходить. Сейчас из десяти комнат в крыле прислуги были заняты всего три: горничной, кухарки и та, где жили Пауль с матерью. Иногда мальчик не мог выспаться, потому что Илзе всегда поднималась за час до рассвета. Пока слуг было достаточно, она работала экономкой и присматривала за тем, чтобы всё находилось на своих местах. Когда же прислуги стало не хватать, ей пришлось взять на себя их работу.

Поначалу для Пауля эта жизнь с утомительными и скучными занятиями матери или с теми, которыми занимался он сам с тех пор, как себя помнил, казалась вполне обычной. В школе он разговаривал с приятелями обо всём этом, пока не стал достаточно взрослым, чтобы понять происходящее вокруг него, и насколько странно, что сестра баронессы спит вместе с прислугой.

Он то и дело слышал всё те же три слова в адрес своей семьи, когда проходил мимо парт или когда за его спиной захлопывалась дверь.

Сирота.

Прислуга.

Дезертир.

И это слово было худшим из всех, потому что относилось к его отцу. К человеку, которого он не знал, о ком мать никогда не говорила, а Пауль знал лишь его имя.

Ханс Райнер.

Вот так, сквозь слезы и из обрывков разговоров Пауль узнал, что отец совершил нечто ужасное:

(говорят, что там, в далеких африканских колониях),

он потерял всё

(лишился последней рубашки),

а его мать живет на подачки

(служанка в доме собственного зятя, самого что ни на есть барона, можете такое представить?)

тети Брунхильды. И похоже, то, что Илзе не получала за работу ни единой марки, тоже не делало ей чести. Или что во время войны ей пришлось трудиться на фабрике по производству пуль, "чтобы приносить хоть что-нибудь в дом". Фабрика находилась в Дахау, городке в шестнадцати километрах от Мюнхена, и матери едва хватало времени, чтобы встать за два часа до рассвета, распределить работы по дому и сесть на поезд, чтобы попасть на свою десятичасовую смену.

Как раз в тот день, когда она вернулась с фабрики с зеленоватыми от пыли пальцами и волосами, с мутными после целого дня вдыхания химикатов глазами, Пауль впервые спросил, почему они не найдут другое жилье. Место, где их не будут постоянно унижать.

- Ты не понимаешь, Пауль.

Она много раз повторяла этот ответ, всегда отводя в сторону глаза и выходя из комнаты или отворачиваясь к стенке, чтобы уснуть, как сделала несколько минут назад.

Пауль несколько секунд смотрел на спину матери. Казалось, она дышит ровно и глубоко, но мальчик знал, что это притворство, и спрашивал себя, какие призраки преследуют ее по ночам.

Он отвел взгляд и вперил его в потолок. Если бы взгляды имели вес, то квадратный метр штукатурки, находящийся над головой Пауля, просто рухнул бы. Именно на нем концентрировались все фантазии Пауля об отце в те ночи, когда он не мог уснуть. Он знал об отце лишь что тот был капитаном императорского флота и командовал фрегатом в Юго-Западной Африке [7] Юго-Западная Африка - так называлась территория современной Намибии во времена колониализма под контролем Германской империи, а после Первой мировой войны - Южно-Африканского Союза (современная ЮАР). . Он погиб, когда Паулю было два года, и на память о нем осталась только выцветшая фотография, на которой он стоял в военной форме, с темными глазами и большими усами, и гордо смотрел прямо в объектив.

Илзе каждую ночь клала фотографию под подушку, и больше всего мать Пауля расстроилась не в тот день, когда Юрген сбросил его с лестницы, сломав руку, а в тот, когда Пауль стащил фотографию и принес в школу, чтобы показать всем, кто за глаза называл его сиротой. Когда он вернулся домой, то увидел, что Илзе перевернула комнату вверх дном в поисках фотографии. Медленно вытащив ее из учебника по математике, мать влепила ему пощечину и зарыдала.

- Это единственное, что у меня осталось. Единственное.

Она, конечно же, его обняла. Но сначала забрала фотографию.

Мальчик представлял, каким был этот грозный мужчина. На сероватом потолке в свете фонаря он мысленно рисовал силуэт "Киля" - фрегата, который Ханс Райнер "потопил в Атлантике вместе со всей командой". Он выдумывал для этих семи слов сотни причин, потому что только это рассказала ему Илзе. Пираты, рифы, мятеж... как бы история ни начиналась, она всегда заканчивалась одинаково - Ханс сжимает штурвал и машет рукой на прощание, когда его поглощает океан.