Александр Гельманов - Древо прошлой жизни. Том III. Часть 3. Эмблема Создателя

© Александр Гельманов, 2022

ISBN 978-5-0055-1600-8 (т. 3)

ISBN 978-5-4493-4803-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Мы с Марком сидели за кухонным столом, который он накрыл, пока я плескался под душем. Его жена Людмила гостила у родственников с детьми, – учебный год в Германии начинался позднее. Честно говоря, я представлял своё возвращение к другу более торжественным, но удовлетворения не было потому, что не было ощущения завершённости.

– Что будем пить – мозельское или водку? – спросил он.

– И водку тоже.

– Ну, как там лягушатники?

– Передают привет колбасникам. Знаешь – странная вещь: европейские собаки не бросаются на прохожих и велосипедистов, а хозяева обходятся без глупых оправданий, что пёс не покусает. Братьям меньшим негде черпать агрессию.

– Нормальный собачий менталитет. Если бы зоозащитники научили наших собак говорить, им бы было не на что пожаловаться. А ты, Санёк, что-то совсем не загорел, – только лицо и руки. И так быстро уехал во Францию, что мы даже о России не поговорили. Как там?

– По-Карамзину: «Воруют». Без меры, без перерыва и без конца. А про Францию и рассказывать нечего. Бывают времена, когда хочется пожить в одиночестве и послушать море. Если бы ты жил в Россиянии, меня понял.

Марк в реинкарнацию не верил, а только в самого себя, и потому необходимость делиться тем, что я рассчитывал найти следы своей прошлой жизни и почти каждый день соприкасался с мистикой, отпадала. И если бы вы сами пережили всё то, что пережил я за последний месяц с лишним, вы бы понимали, как нужно мне было выговориться.

Марк разлил «Смирновскую» по рюмкам:

– За твоё триумфальное возвращение с большой прогулки!

– За тебя, Марк. Без тебя бы я заблудился.

– Вообще, французы более открыты для общения, чем немцы, хотя в личном плане тоже замкнуты. Но у нас самая низкая рождаемость в Европе.

– На памперсы что ли не хватает? – удивился я, проглатывая кусок.

– Из-за карьеры, которая важнее. Тут очень большой средний класс миллионеров. Все разговоры о погоде и сколько евро надо заработать. И всё разложено по граммам, сантиметрам, минутам и центам – как в шкафу. А за шкафами, когда делают ремонт, часто не клеят обои, везде расчёт. Здесь русские помидоры посади – вырастут немецкие.

– Да видел. За вашими ненашинскими кустами ни вермута хлебнуть, ни насорить. Как вы вообще тут живёте?

– Немцы за солью и луковицей к супу по-соседски не заходят, домами встречаются в ресторанах. Дома для гостей накрывают на стол чуть-чуть, но в гостях выпьют и сожрут больше нашего крестьянина. Страна собак и пенсионеров – живут за 90 лет. А в декабре все погружаются в национальную депрессию.

– Эк удивил. Мы в депрессии круглосуточно, с первого января. Лучше расскажи про ваш Брайтон-бич.

– Русскую общину? Другое дело. Мы ведь российское ТВ свободно смотрим. Отсюда кажется, что у вас не всё так уж и плохо. Знаешь, когда у нас показывали, как пьяный Ельцин танцует, дирижирует, хватает женщину за ляжку или говорит с Клинтоном, некоторые немцы смотрели на нас, русских, с пренебрежением. Было обидно: русская тусовка – второй сорт, а ваш Ельцин – дурак и пьяница, роняет престиж страны. А после прихода Путина нас зауважали, появилась гордость за страну, потому что он поднял авторитет России.

– Ага, для вашей русской тусовки это главное, – чтобы в местах общего пользования вас не считали дураками. А для нас на своей земле важно, чтобы дураками мы не считали себя сами, так что, пусть чиновники клеят свои рейтинги на задницу. С Ельциным ясно – этот провёл всех, но к его наследничкам надо ещё долго приглядываться. Потому что Горбачёву дали Нобелевскую, и ему рукоплескал весь Запад, а для нас он разрушитель, лицемер и взяточник. Историки считают рейтинги по осени – ждут, куда кривая вывезет. А пока перед Пасхой дорожают яйца, после Поста – мясо, при взрывах в метро – частный извоз, а во время гриппа цены на лекарства задираются в пять-десять раз.