Джеймс Роллинс - Костяной лабиринт

Двое военных принялись кричать на Баако и тыкать его шокерами, стараясь загнать в отпертый загон, но горилла дрожала, забившись в угол клетки. Ковальски мог только гадать, какой ужас она испытывала.

– Достаточно! – крикнул он наконец, поднимая пустые руки и выражая готовность сотрудничать. – Дайте я выведу его из клетки, пока у него не случился инфаркт, черт вас возьми!

Джо не знал, владеет ли кто-либо из солдат английским, но все же осторожно продемонстрировал свои намерения, медленно подойдя к клетке с обезьяной и жестом подозвав ее к себе.

– Всё в порядке, Баако, – сказал он. – Мы пойдем туда вместе.

Поняли его солдаты или нет, но они расступились.

Ковальски шагнул в клетку. Баако тяжело дышал, губы его застыли в гримасе ужаса, а взгляд метался из стороны в сторону. Казалось, он был на волосок от того, чтобы сломаться.

Джо постучал себя в грудь. «Посмотри на меня, приятель!»

Баако уставился на него.

Подняв руку, Ковальски принялся изображать знаки, взывая к чему-то привычному, чтобы не дать горилле запаниковать. Закончил он тем, что скрестил руки со сжатыми в кулаки пальцами и постучал ими друг о друга.

«Я не дам тебя в обиду».

Баако по-прежнему дышал учащенно, но теперь его взгляд стал уже спокойнее. Отпустив волосатые колени, он, в свою очередь, постучал кулаками, тихо ворча.

– Совершенно верно, – кивнул Джо.

Обезьяна протянула ему руку, и Ковальски тотчас же вспомнил свою младшую сестру Анну. Та часто вот так же протягивала ему руку, ища поддержки у старшего брата, когда ей было страшно – или в кабинете врача, или во время пьяной сцены, устроенной отцом.

Теплые волосатые пальцы стиснули руку Джо.

«Всё в порядке, приятель».

Он проводил Баако по бетонному полу в зарешеченный загон. Из одной клетки в другую.

Один из солдат окликнул его. Волосатые пальцы крепче стиснули руку Ковальски, угрожая сломать ему кости. Не обращая внимания на боль, тот свободной рукой помахал солдатам, останавливая их.

– Отстань, твою мать! – бросил Джо, провожая гориллу в загон.

Это была убогая тюрьма. Бетонный пол был покрыт тонким слоем соломы. В углу стояло ведро, наполовину заполненное зеленоватой водой. Не было ни игрушек, ни веревок, чтобы качаться – ничего, чтобы отвлечь гориллу от мрачного окружения. И, что было хуже всего, на дальней стене зловеще поблескивали стальные кандалы.

Солдат снова окликнул Ковальски, на этот раз мягче, и помахал рукой, призывая освободить загон.

Великан посмотрел на пальцы, вцепившиеся ему в руку.

«А пошло оно все к черту!»

Опустившись на холодный бетон, он похлопал по соломе рядом с собой, приглашая Баако присоединиться, а затем крикнул военному:

– Я остаюсь!

Уж лучше здесь, чем где-либо еще.

Солдат посовещался со своими товарищами, и, похоже, они пришли к какому-то решению. Один из них взял плетеную корзину со связками мятых бананов, морковью и ветками с зелеными листьями. Поставив эту корзину за порог, он пнул ее ногой к узникам, после чего другой военный с лязгом захлопнул дверь и запер ее большим ключом.

– Кажется, они меня поняли, – проворчал Ковальски, обращаясь к самому себе.

Погрузчик развернулся и поехал прочь, увлекая за собой солдат. За ними захлопнулись двустворчатые ворота, но Джо успел заметить, что один из них остался караулить.

«Значит, эти ребята настроены серьезно».

Высвободив руку из пальцев Баако, Ковальски встал. Посмотрев на запертую наглухо стальную дверь в противоположном конце, он увидел на стене рядом с нею светящийся экран сканера, считывающего отпечаток ладони, и закрепленные под потолком камеры видеонаблюдения, объективы которых были направлены на загоны.

Баако также воспользовался возможностью ознакомиться с окружающей обстановкой и принюхаться. Затем он опустил нос к темному пятну на полу, и запах этого пятна заставил его тотчас же отступить назад.

Ковальски его не винил – пятно было очень похоже на засохшую кровь.

Чтобы отвлечь внимание своего товарища по несчастью, Джо придвинул корзину с едой и уселся рядом с обезьяной.

– Это, конечно, не пицца с пивом, но нам сойдет.

Достав банан, он протянул его Баако. Тот уселся на пол и отвернулся, отказываясь от угощения. Горилла ничего не ела с тех самых пор, как ее схватили похитители. В вертолете Мария с трудом заставила своего питомца выпить немного воды, но и только.

– Тебе нужно поесть, – сказал Ковальски.

Повернувшись к нему, Баако прикоснулся пальцем к своему рту. Взгляд у него по-прежнему был испуганный.