Уилбур Смит - Голубой горизонт

Теперь берег был так близко, что она видела лица зрителей, ожидающих крушения. Некоторые возбужденно смеялись, двое или трое детей приплясывали и махали руками над головой. Никто не испытывал сочувствия или жалости к кораблю и к тем, кто оказался на его борту в смертельной опасности. Для них это было как бой гладиаторов в Древнем Риме, к тому же прельщала возможность присвоить то, что море выбросит на берег.

Луиза видела, как со стороны крепости бегом приближается группа солдат. Их возглавлял офицер на лошади, в тусклом свете блестели знаки различия на его зелено-желтом мундире. И поняла, что даже если ей удастся добраться до берега, ее будут ждать солдаты.

Вопли и стоны женщин вокруг нее зазвучали с новой силой: все почувствовали, как корабль коснулся дна. Потом вырвался, продвинулся дальше, снова застрял, и балки корпуса содрогнулись от удара. На этот раз корпус прочно застрял в песке, и волны набросились на него, ряд за рядом, как чудовищная кавалерия. Корабль не сдавался, а волны одна за другой гулко бились в него, поднимая белые фонтаны пены. Корабль медленно поворачивался, правый борт встал выше левого. Луиза пролезла в зияющее отверстие. Она стояла во весь рост на сильно наклоненном борту. Ветер рвал ее длинные светлые волосы, облепил худое тело рваным холстом платья, подчеркнув полные и круглые груди под мокрой тканью.

Она посмотрела в сторону берега и увидела в воде головы моряков, оставивших корабль. Один добрался до мелкого места и встал, но его тут же сбила набежавшая волна. Три женщины последовали за Луизой в отверстие в борту, они цеплялись за доски, но цепи на ногах замедляли их движения. Новая волна окатила корпус, и Луиза уцепилась за рей грот-мачты, висевший рядом. Вода поднялась ей по пояс, но она держалась. Когда волна схлынула, три другие женщины исчезли, цепи утянули их вниз, в зеленую воду.

Держась за рей, Луиза снова встала на ноги. Она поднималась из пены, как Афродита, и зрителей поразило это зрелище. Молодая, красивая – и в смертельной опасности. Это гораздо интереснее казней на площади перед крепостью. Люди плясали и махали руками. Теперь сквозь ветер слабо долетали их крики:

– Прыгай, рыжая!

– Плыви, покажи, как ты плаваешь!

– Это лучше тюремной камеры, киска?

Она видела на их лицах садистскую радость, слышала жесткость в голосах. И знала, что помощи от них ждать нечего. Она подняла глаза к небу, и в это мгновение какое-то движение привлекло ее внимание.

На гребне дюны прямо напротив гибнущего корабля появился всадник. Лошадь – великолепный гнедой жеребец. Всадник сидел на нем без седла. Он снял с себя всю одежду, кроме коротких штанов. Торс у него был светлый, словно из фарфора, но сильные молодые руки солнце окрасило в цвет тщательно выделанной кожи, а ветер относил назад густые темные волосы. Он посмотрел на девушку через песок и грохочущий прибой и вдруг поднял руки над головой и помахал ей. И тут она его узнала. Изо всех сил замахала в ответ и закричала:

– Джим! Джим Кортни!

Джим с растущим ужасом наблюдал за последними минутами агонии «Золотой чайки». Немногие члены экипажа еще держались за опрокинутый корпус, потом осужденные женщины начали выбираться через разбитые орудийные порты и люки. Толпа на берегу насмехалась над ними, глядя, как они цепляются за окатываемый волнами корпус корабля. Когда женщину смывало и тяжелые цепи утаскивали ее на дно, раздавался иронический смех и зрители аплодировали. Потом киль корабля застрял в песке, и толчок сбросил большинство осужденных за борт.

Корабль все больше наклонялся, волны прибоя ударяли в него, и все больше матросов прыгало в воду. И мало кто поднимался на поверхность. На берег вынесло несколько утопленников, и зрители оттащили их подальше от воды. Едва только стало очевидно, что они мертвы, их свалили неряшливой кучей и побежали назад к воде. Первый уцелевший прошел вброд к берегу и тут же упал на колени в благодарственной молитве. На берег выбросило трех осужденных женщин; они цеплялись за обломок мачты, и он помог им уцелеть, несмотря на цепи на ногах. Солдаты из крепости вошли в воду по пояс, вытащили женщин и арестовали их. Джим видел, что одна из них тучная, со светлыми волосами. Из-под порванного платья торчали голые груди величиной с головки зеландского сыра. Отбиваясь от солдат, эта женщина выкрикнула какую-то непристойность подъехавшему полковнику Кайзеру. Кайзер наклонился в седле и саблей в ножнах так ударил ее, что она упала на колени. Но, глядя на полковника, продолжала кричать. На ее жирной щеке появился яркий пурпурный шрам.