Уилбур Смит - Голубой горизонт

Сзади послышался крик, и Мансур оглянулся. Его заметили три черных воина. Они оставили окруженных арабов товарищам и побежали к нему, крича от возбуждения, – псы, учуявшие дичь.

Со шлюпки кричали:

– Мы здесь, о великий! Бегите, во имя Аллаха!

Мансур узнал голос и увидел на носу шлюпки Кумру. Он продолжал бежать, но схватка в прибое и боль в глазу ослабили его, и он слышал близко за собой топот босых ног по песку. Он почти чувствовал, как лезвие ассегая вонзается ему в спину между лопаток. До Кумры и лодки тридцать шагов, но это все равно что тридцать лиг. Он слышал за плечом тяжелое дыхание погони. Надо повернуться к ним лицом и защищаться. Мансур извлек из ножен ятаган и обернулся.

Передовой воин был так близко, что успел уже занести ассегай для смертоносного удара. Видя, что Мансур повернулся, он замедлил бег и негромко сказал товарищам: «Рога быка!» Это была их излюбленная тактика. Воины разбежались по сторонам и мгновенно окружили Мансура. Куда бы он ни повернулся, его спина оставалась открытой для удара. Он знал, что пропал, но бросился на того, кто стоял перед ним. Однако скрестить с ним оружие не успел: позади послышался крик Кумры:

– Ложись!

Мансур не колеблясь бросился на песок.

Противник стоял над ним, высоко подняв ассегай.

– Нги дхла! – кричал он.

Воины Бешвайо еще не вполне усвоили, что такое стрельба на близком расстоянии. Прежде чем воин успел ударить, над лежащим Мансуром пронесся залп. Пуля ударила воина в локоть и сломала ему руку, как зеленую ветку. Выронив ассегай, воин опрокинулся, потому что вторая пуля попала ему в грудь. Мансур быстро повернулся лицом к двум другим воинам, но один из них опустился на колени, зажимая рану на животе; второй лежал на спине, судорожно дергаясь; ему снесло половину головы.

– Пойдем, принц Мансур! – позвал Кумра из облака дыма, окутавшего шлюпку. Дым отнесло, и Мансур увидел, что залп, который его спас, произвели моряки в шлюпке. Он с трудом встал и побрел к ним. Теперь, когда смертельная опасность миновала, сил перевалиться через планширь не было, но его подхватило множество сильных рук.

Том и Дориан лежали рядом в земляном укреплении, положив на его бруствер подзорные трубы. Они изучали корабли Заяна, которые встали на якорь под стенами крепости и бомбардировали эти стены.

Дориан разместил девятифунтовые пушки с большой тщательностью. С этой высоты они могли держать под огнем любую часть залива. Как только какой-нибудь корабль миновал пролив и вошел в сам залив, он оказывался под обстрелом. Поднять пушки на такую высоту был геркулесов подвиг. Стены утеса слишком высоки и круты, а пушки слишком тяжелы, чтобы поднимать их прямо с берега.

Тому пришлось прорубить кружной путь через джунгли, а потом, используя эту дорогу как скат, он упряжками быков втягивал пушки наверх, пока они не оказывались прямо над нужным местом. Оттуда пушки на прочных тросах опускали в укрепление. Когда пушки оказались на месте, их пристреляли по разным целям в заливе. Первый снаряд пролетел высоко над заливом и ушел в лес.

Установив пушки, в пятидесяти ярдах от порохового погреба, чтобы уменьшить риск пожара от случайной искры, выкопали угольную печь. Печь вымазали речной глиной. Из сырых шкур пятидесяти быков изготовили огромные мехи, залепив щели смолой. Толпа рабочих, поваров и бродяг подавала воздух в печь. Когда огонь разгорелся, смотреть в топку невооруженным глазом стало невозможно, и Дориану пришлось сажей от масляной лампы закоптить кусок стекла; глядя через это стекло, они определяли, когда ядро достаточно раскалилось. Потом щипцами с длинными рукоятями вытаскивали ядро из печи. Те, кто это делал, надевали толстые кожаные рукавицы и кожаные передники, защищаясь от жара. Каждое ядро укладывали в специально подготовленную корзину с длинными ручками. Эту корзину два человека относили к пушке, которая ждала с высоко поднятым стволом.

Как только ядро оказывалось в стволе, оно почти сразу прожигало влажный пыж и добиралось до порохового заряда. Если бы пушка оставалась нацеленной в небо, преждевременный выстрел сорвал бы ее с креплений, разрушил бы земляное укрепление и убил бы или искалечил расчет. Чтобы опустить ствол и прицелиться, оставался крошечный промежуток времени. А потом нужно было повторить всю эту медленную, трудную и опасную операцию. После нескольких выстрелов ствол так раскалялся, что готов был разорваться, и отдача становилась чудовищной. Ствол протирали мокрыми губками, на него выливали ведра морской воды; ствол окутывался паром, и проходило какое-то время, прежде чем в него можно было снова подавать ядро.