Уилбур Смит - Голубой горизонт

Длинная колонна людей, лошадей и фургонов двинулась по золотой траве. Воины держали строгое равнение. Их головные уборы дружно раскачивались; у каждого отряда был собственный тотем: цапля, стервятник, орел, сова, и они носили перья своего клана. На предплечьях почетный знак – коровьи хвосты, которыми Бешвайо награждал воина, убившего в битве врага. У воинов каждого отряда одинаковые щиты: черные, красные, пятнистые; были и отряды с чисто белыми щитами. Приближаясь к краалю по просторной площади, воины били в щиты ассегаями. В конце площади на резном стуле черного дерева восседала внушительная фигура Бешвайо. Король, совершенно голый, демонстрировал всему миру размер своего мужского достоинства, который значительно превосходил тот же орган подданных. Кожа короля, смазанная жиром, блестела на солнце, как маяк. За ним стояли командиры отрядов, индуны с кольцами волос на бритых головах – свидетельствами их власти, – колдуны и жены короля.

Джим натянул поводья и выстрелил в воздух. Бешвайо нравился такой салют, и он громогласно захохотал.

– Я тебя вижу, Сомойя, брат мой! – крикнул он, и его голос преодолел триста ярдов площади.

– Я тебя вижу, большой черный бык! – крикнул в ответ Джим и пустил Драмфайра галопом. Луиза поскакала рядом. Бешвайо радостно захлопал, глядя на бег лошадей. Джордж за спиной отца брыкался и пытался вырваться на свободу.

– Беши! – кричал он. – Мой Беши!

– Лучше отпусти его, – крикнула Луиза, – пока он не поранился.

Джим резко осадил жеребца, так что тот присел на задних ногах, одной рукой достал из петли ребенка и, наклонившись в седле, опустил его на землю. Джордж понесся к Большому Черному Быку Земли и Черной Туче Неба.

Король Бешвайо встретил его на полпути, подхватил и бросил высоко в воздух. Луиза ахнула и в ужасе закрыла глаза, но Джордж радостно засмеялся: король подхватил его, прежде чем он упал на землю, и прочно усадил на блестящее черное плечо.

Этим вечером король Бешвайо забил пятьдесят жирных быков, и все пировали и пили пенящееся пиво из больших глиняных горшков. Джим и Бешвайо смеялись, хвастали и рассказывали друг другу о своих подвигах и достижениях.

– Расскажи о Манатаси! – попросил Бешвайо Джима. – Расскажи, как ты ее убил. Как ее голова полетела в воздухе, как птица.

И он продемонстрировал это взмахом рук.

Это была любимая история Бешвайо, и Луиза слышала ее много раз, поэтому она попросила извинить ее: ей надо исполнять свои материнские обязанности. И понесла слабо протестующего Джорджа в кроватку спать.

Бешвайо слушал рассказ Джима о битве с еще большим удовольствием, чем в первый раз.

– Хотел бы я встретиться с этой могучей черной коровой, – сказал он, когда рассказ закончился, – и поместить бы ей в живот сына. Представляешь, какой получился бы воин – с такими родителями?

– Но тогда тебе пришлось бы жить с Манатаси, с этой бешеной львицей.

– Нет, Сомойя. После того как она дала бы мне сына, я заставил бы ее голову лететь еще выше, чем ты.

Он расхохотался и сунул в руки Джиму новый горшок с пивом.

Когда наконец Джим вернулся в свой фургон, Луизе пришлось помогать ему забраться через клапан. Он упал на тюфяк, и она разула его. На следующее утро потребовались две чашки крепкого кофе, прежде чем Джим с сомнением сказал, что, если она будет хорошо о нем заботиться, он переживет этот день.

– Надеюсь, мой дорогой супруг, потому что я уверена: ты помнишь, что король пригласил тебя сегодня посетить праздник первых цветов, – сказала Луиза, и Джим застонал.

– Бешвайо выпил вдвое больше этого дьявольского варева. Как ты думаешь, может, он отменит праздник?

– Нет, – с ангельской улыбкой ответила Луиза. – Едва ли: иначе он не прислал бы за нами своих индун.

Джима и Луизу отвели на площадь. Та была заполнена рядами молодых воинов в ярких перьях и юбочках из звериных шкур. Воины сидели на своих щитах молча и неподвижно, как статуи из антрацита. У входа в крааль рядом с пустым стулом короля поставили резные стулья для Джима и Луизы. За ними двойным рядом сидели жены короля. Большинство – красивые молодые женщины, почти все на разных стадиях беременности: от легкого вздутия живота до полного расцвета, с выпяченными пупками и разбухшими от изобилия молока грудями. Женщины обменивались с Луизой понимающими улыбками, глядя на проделки золотоволосого Джорджа; глаза их наполнялись слезами от силы материнского чувства.

Луиза вздохнула и прислонилась к Джиму.