Уилбур Смит - Голубой горизонт

И Луиза вдруг почувствовала себя одинокой и брошенной. Она села на ступеньки у двери.

– Кажется, я единственная во всем мире уцелела. Все остальные умерли.

Наконец она встала и, осмелев от отчаяния, обогнула дом и подошла к задней двери, которая вела на кухню и в помещения для слуг. Дернула дверь. К ее удивлению, та была не заперта.

– Эй! – крикнула Луиза. – Есть кто-нибудь? Сталс! Ханс! Где вы?

Кухня была пуста. Девочка подошла к судомойне и просунула голову в дверь.

– Эй!

Ответа не было. Луиза обошла весь дом, заглядывала в каждую комнату, но все они были пусты. Везде были следы поспешного бегства семьи. Луиза ни к чему не притронулась и, уходя, тщательно закрыла дверь.

По пути к флигелю ей пришла в голову мысль. Луиза свернула с дороги и прошла к часовне в конце розария. Некоторые надгробия на кладбище были поставлены двести лет назад и поросли зеленым мхом, но у входа в часовню виднелись новые могилы. На них еще не было могильных камней. Букеты цветов на них поблекли и завяли. На каждой могиле была карточка с черной каймой с именами и прощальными посланиями. Чернила в дождь потекли, но Луиза смогла прочесть имена. Она нашла карточку с надписью «Петронелла Катрина Сусанна ван Риттерс». Здесь, между могилами двух своих младших братьев, лежала ее подруга.

Луиза вернулась в коттедж и плакала, пока не уснула. Проснувшись, она снова почувствовала себя больной и слабой, в полной мере вернулись печаль и одиночество. Она заставила себя выйти во двор и вымыла под насосом руки и лицо. Неожиданно она подняла голову, по ее лицу бежала вода и капала с подбородка. Она наклонила голову, прислушалась, и на ее лице медленно появилась радость. Голубые глаза заблестели.

– Люди! – сказала она вслух. – Голоса. – Слабые, но доносятся со стороны большого дома. – Они вернулись. Я больше не одна.

С еще влажным лицом она побежала к дыре в изгороди, пролезла в нее и пошла к большому дому. Чем ближе она подходила, тем громче звучали голоса. У гончарной мастерской она остановилась, переводя дух, и хотела уже побежать по лужайке, но инстинкт предупредил ее, что необходимо быть осторожной. Она помедлила и осторожно высунула голову из-за угла красной кирпичной стены. Холодок ужаса пробежал по ее спине.

Она думала увидеть на подъездной дороге кареты с гербом ван Риттерсов, выходящих из этих карет членов семьи, а вокруг – их кучеров, конюхов и слуг. Вместо этого незнакомые люди входили в дом и выходили из него, вытаскивая столовое серебро, вороха одежды, картины. Дверь была разбита, ее панели криво висели на петлях.

Грабители с криками и возбужденным смехом сваливали добычу в тележки. Луиза видела, что это городское отребье из доков и трущоб, дезертиры, беглецы из тюрем и бараков, которые распахнули двери, когда чума уничтожила признаки законного правления.

Эти люди были одеты в лохмотья, в изодранные армейские мундиры и в награбленное – в неподходящую для них богатую одежду. Один разбойник в высокой шляпе с плюмажем, размахивая квадратной бутылкой с джином, спускался по лестнице, неся в другой руке тяжелый золотой поднос. Лицо его, раскрасневшееся, со следами пьянства и разврата, было обращено к Луизе. Пораженная увиденным, она не успела спрятаться, и он ее заметил.

– Бабенка! Клянусь сатаной и всеми демонами ада, настоящая бабенка! Молодая и аппетитная, как спелое красное яблоко. – Он бросил бутылку и вытащил саблю. – Иди сюда, сладкая маленькая кобылица. Посмотрим, что ты прячешь под юбкой.

И он побежал вниз по лестнице.

Его товарищи подняли дикий крик.

– Баба! За ней, парни! Кто поймает, первым получит вишенку!

Орущей стаей они побежали по лужайкам к ней. Луиза повернулась и бросилась бежать. Вначале она инстинктивно кинулась в безопасность флигеля, потом поняла, что там они поймают ее, как хорьки – кроликов в садке. Она повернула и по выгону направилась к лесу. Земля была мягкой под ногами, которые после болезни еще не обрели всей силы и быстроты. Ее догоняли, крики преследователей звучали громко и торжествующе. Луиза достигла деревьев ненамного раньше первых из них, но она хорошо знала этот лес, который был ее детской площадкой. Она резко повернула и побежала по едва различимой тропе, потом нырнула в заросли ежевики и можжевельника.

Каждые несколько минут она останавливалась и прислушивалась, и с каждым разом крики преследователей звучали все слабее. Наконец они совсем стихли. Ужас прошел, но Луиза понимала, что оставлять лес еще слишком опасно. Нашла самые густые заросли колючих кустарников и на животе заползла в них, пока они не скрыли ее совершенно. Потом закопалась в опавшую листву так, что видны были только рот и глаза: она видела поляну, которую только что покинула. Луиза лежала, тяжело дыша и дрожа. Постепенно она успокоилась и затаилась неподвижно, пока тени деревьев не вытянулись по земле. Криков преследователей не было слышно, и Луиза поползла в сторону поляны.