Уилбур Смит - Голубой горизонт

Том и Ясмини перешептывались, остальные молчали.

– Не позволяй ему уйти, – негромко сказала Сара Тому, – ради нас и ради Ясмини. Ты один раз уже терял его. И не можешь потерять снова.

– Но я не могу остановить его. Это между Дорианом и его Богом.

Батула набил чашку кальяна свежим табаком, и тот почти весь превратился в пепел, прежде чем Дориан вернулся к костру. Он сел, скрестив ноги, уперся локтями в колени и подпер подбородок руками; он смотрел в огонь костра.

– Мой господин, – прошептал Кадем, – дай мне ответ. Пассаты нам благоприятствуют, и, если мы отплывем немедленно, к началу Пира Огней ты воссядешь на Слоновый трон в Маскате. Для начала твоего правления не может быть более благоприятного дня.

Дориан молчал, и Кадем продолжал, но не упрашивая: голос его был сильным и уверенным:

– О великий, как только вы вернетесь в Маскат, муллы провозгласят джихад, священную войну, против тирана. За вами будет Бог и весь Оман. Вы не можете отказаться от своей судьбы.

Дориан медленно поднял голову. Ясмини затаила дыхание. Ее ногти впились в жесткие мышцы его предплечья.

– Кадем аль-Джури, – ответил Дориан, – это тяжелое решение. Я не могу принять его один. Я должен молиться в поисках руководства.

Кадем пал ниц, распростершись на песке перед Дорианом. Он широко раскинул руки.

– Бог велик! – сказал он. – Без Его благоволения не может быть победы. Я буду ждать твоего ответа.

– Я отвечу завтра, в это же время и на этом же месте.

Ясмини медленно перевела дух. Но она чувствовала, что это только отсрочка.

На следующее утро Том и Сара поднялись на серые скалы, охранявшие вход в лагуну, и нашли нишу, где можно было спрятаться от ветра, но открытую солнцу. Под ними расстилался Индийский океан в полосах желтой пены. Над зелеными водами, как воздушный змей, на простертых крыльях парила морская птица. Неожиданно она сложила крылья и стала падать с высоты, коснулась блестящей поверхности воды, подняв брызги, и почти сразу поднялась снова, держа в клюве бьющуюся серебряную рыбу. На скале выше их укрытия сидел даман, похожий на пушистого коричневого кролика, и смотрел на них огромными любопытными глазами.

– Я хочу серьезно поговорить с тобой, – сказала Сара.

Том откинулся на спину, сцепил пальцы за головой и улыбнулся жене.

– Какой же я дурак! А я-то думал, что ты привела меня сюда потешить мою плоть.

– Том Кортни, неужели ты никогда не можешь быть серьезным?

– Конечно, девочка, могу, и сейчас ты в этом убедишься.

Он потянулся к Саре, но она ударила его по рукам.

– Предупреждаю тебя, я закричу.

– Ну хорошо, смирюсь и перестану – хотя бы на время. О чем ты хочешь поговорить?

– О Дорри и Ясси.

– Почему меня это не удивляет?

– Ясси уверена, что он примет приглашение и отправится в Маскат, чтобы занять трон.

– Уверен, мысль стать королевой ей нравится. Да и какой женщине это не понравилось бы?

– Это погубит всю ее жизнь. Она мне объяснила. Мы понятия не имеем об интригах и заговорах, которые устраиваются при восточных дворах.

– Правда? – Он приподнялся на локте. – Я двадцать лет прожил с тобой, мое сердце, и это дает мне некоторое представление.

Сара продолжала, как будто он ничего не сказал:

– Ты его старший брат. Запрети ему уезжать. Это предложение Слонового трона – смертельно опасный дар, который погубит их и нас заодно.

– Сара Кортни, неужели ты серьезно веришь, что я могу что-то запретить Дориану? Решение должен принять только он сам.

– Ты снова потеряешь его, Том. Помнишь, каково тебе было, когда его продали в рабство? Ты считал, что он умер, и вместе с ним умерла часть тебя самого.

– Я хорошо это помню. Но это не рабство и не смерть. Это корона и неограниченная власть.

– Я думаю, тебе нравится то, что он уйдет, – обвиняюще сказала Сара.

Том быстро сел.

– Нет, женщина! Он моей крови. Я хочу ему только добра.

– Думаешь, это и есть добро?

– Это жизнь и судьба, к которой он готов. Со мной он стал купцом, но в глубине души я всегда знал, что его сердце не лежит к этому. Для меня наше дело – плоть и кровь, но Дориан стремится к большему. Разве ты никогда не слышала, как он говорит о своем приемном отце и о днях, когда командовал армиями в Омане? Разве не видишь порой печаль и сожаление в его взгляде?

– Том, ты ищешь то, чего нет, – возразила Сара.

– Ты меня хорошо знаешь, любимая. – Он помолчал, потом продолжил: – В моем характере подавлять окружающих. Даже тебя.