Уилбур Смит - Голубой горизонт

– Нам повезло, – сказала она, глядя, как он поглощает еду. – Я не раз была уверена, что нас уничтожат.

Джим покачал головой и с набитым ртом ответил:

– Даже самые храбрые воины не устоят под ружейным огнем. Не бойся, Ежик, нам трудно, но мы выдержим.

Она видела, что он хочет убедить ее, хотя сам сомневается, и улыбнулась.

– Что бы ни пришло, мы встретим это достойно.

В это время на холмах снова зазвучало пение. Защитники, лежавшие в тени фургонов, встали и заняли свои места на баррикаде. Свежие воины выступили вперед, сменив раненых и утомленных, рассеянных по полю боя. Перед наступающими когортами танцевала Манатаси в сопровождении барабанщиков.

Джим снял со стойки свое лучшее лондонское ружье. Проверил заряд. Луиза наблюдала за ним.

– Если я убью волчицу, стая растеряется, – сказал Джим.

Он отошел от фургона и измерил расстояние. Дальность чересчур большая даже для этого ружья. Поднялся ветер, он изменит траекторию даже тяжелой пули. Пыль ухудшает обзор, а Манатаси вьется змеей. Джим передал подзорную трубу Луизе.

– Отметь, куда я попаду, – попросил он и собрался, высоко держа ружье и выжидая. Ветер резко свистел у его щеки, потом стих. В то же мгновение в облаке пыли образовался просвет, и Манатаси подняла руки над головой и застыла в драматичной позе. Джим приподнял ствол и поймал Манатаси в поле прицела. Он не пытался удержать ее там, но равномерно повел мушку по раскрашенному телу. В то же время указательным пальцем он выбрал слабину спускового крючка и выстрелил, целясь чуть выше, чтобы компенсировать падение пули в полете.

На мгновение отдача и дым лишили Джима возможности видеть, потом его взгляд снова сфокусировался. Пуля преодолела расстояние в одно мгновение, и Джим увидел, как Манатаси повернулась и упала.

– Ты попал! – возбужденно закричала Луиза. – Она упала.

Воины заворчали, как рассерженный зверь.

– Это подорвет их боевой дух, – воскликнул Джим. Но тут же разочарованно сказал: – Милосердный Иисус! Глазам своим не верю!

Манатаси встала. Даже издалека Джим видел розовое на ее коже, алый лепесток крови потянулся по ее боку.

– Пуля скользнула по ребрам, – сказала, глядя в подзорную трубу, Луиза. – Она только легко ранена.

Манатаси повернулась перед воинами, показываясь им, доказывая, что жива. Они ответили радостными криками и подняли щиты, приветствуя ее.

– Байетель! – ревели воины.

– Зии! – кричала королева. – Зии! Амадодал!

И она завыла. От этого звука воины обезумели.

– Зии! – призывали они себя и окружающих, надвигаясь на фургоны, как лава из жерла вулкана. Манатаси продолжала приплясывать в голове колонны.

Джим схватил второе, парное ружье и снова выстрелил, стараясь выделить извивающуюся стройную фигуру на фоне черной стены. Индуна в высоком уборе из перьев, бежавший рядом с королевой, высоко вскинул руки и упал, пораженный пулей, но Манатаси продолжала плясать. Распаляясь от гнева, она с каждым мгновением казалась все более сильной.

– Стойте спокойно и ждите возможности, – призывал Джим своих людей.

Первый ряд нападающих преодолел открытое пространство и начал перебираться через груды мертвых и умирающих.

– Пора! – крикнул Джим. – Огонь! Задайте им перцу!

Первый ряд воинов словно наткнулся на каменную стену, но бегущие сзади отбрасывали мертвых и раненых и устремлялись навстречу новому залпу. Стволы мушкетов обжигали пальцы. Сталь так раскалилась, что могла воспламенить порох, когда его насыпали в ствол. Мальчики окунали ружья в воду, чтобы охладить их, стволы шипели, поднимая пар. Но даже в спешке мальчики старались не погружать в воду затворы и не промочить фитили.

Необходимость охлаждать ружья сказалась на шквальности огня. Защитники баррикад отчаянно кричали, требуя заряженные мушкеты. Некоторые из младших мальчиков сильно устали и впали в панику. Луиза оставила свое место у баррикады и побежала назад, успокаивая и ободряя их.

– Помните, чему вас учили! Работайте спокойно, не торопитесь!

Сквозь пороховой дым Джим поверх голов нападающих снова увидел Манатаси. Она бежала сразу за первыми воинами, посылая их вперед, в атаку, дикими криками и воплями призывая их к еще большим стараниям. Многие воины уже перебрались через груды тел и оказались под баррикадой, на которой стоял Джим. В их ноздрях держался запах крови, на лицах было хищное выражение. От их крика цепенели души и слабели руки защитников.

Не в состоянии под непрерывным огнем преодолеть баррикады, воины принялись раскачивать центральный фургон. Пятьдесят человек объединили свои усилия, и фургон начал опасно ходить из стороны в сторону. Джим видел, что скоро фургон достигнет критической точки и опрокинется. И в оставленную им брешь ворвутся воины. Их ассегаи напьются крови, и бой в несколько минут кончится.