Уилбур Смит - Смерть и золото

Ему показалось, что каменные стены всей своей массой быстро покатились вниз, прямо на них, как гигантская черная лавина, и завывающие боевые крики стали громче, превратившись в дикий оглушающий вопль. Вокруг быстро светлело, и граф понял, что несущаяся на него лавина – это мощный поток человеческих тел.

– Мадонна, молись за нас, грешных, – выдохнул граф, поспешно перекрестившись, и тут услышал голос майора Кастелани, похожий на рев дикого быка, разнесшийся над еще затемненными итальянскими позициями.

Пулеметы немедленно открыли огонь, все вместе, одновременно, и их грохот заглушил все остальные звуки. Волна наступающих, казалось, уже не продвигается вперед. Она разбилась об итальянские пулеметы, как прибой разбивается о прибрежные скалы, смешалась и закрутилась на месте, упершись в растущую гору трупов своих товарищей.

Становилось все светлее, и теперь граф ясно видел хаос, который привносят хорошо укрытые в гнездах пулеметы в плотные ряды воинов харари. Те падали целыми группами, мертвые на мертвых, а пулеметы продолжали строчить, простреливая всю толпу с одного края до противоположного. Тела падали огромными кучами прямо напротив итальянских позиций, так что тем, кто двигался позади, приходилось взбираться на тела павших, а когда пулеметные очереди настигали и их, они тоже валились замертво, еще выше поднимая эту стену из трупов.

Граф уже забыл про свой страх, настолько потрясающей была эта картина. Толпа темных фигур, несущаяся вниз по узкому ущелью, казалась бесконечной. Люди были как муравьи, выбегающие из разрушенного муравейника, как колыхающееся волнами поле созревшей пшеницы, и пулеметы косили их, словно гигантскими взмахами косы, и укладывали в чудовищные снопы.

И все же то тут, то там несколько фигур прорывались сквозь огонь и набегали на проволочные заграждения, установленные по приказу Кастелани, прорубались сквозь них своими мечами и проникали внутрь.

Из тех, кто пробился сквозь колючую проволоку, большинство погибали на самом бруствере итальянской траншеи, их в клочья расстреливали почти в упор залпами из винтовок, но некоторые, очень немногие, все-таки врывались в расположение итальянцев. Группа таких удальцов перепрыгнула через проволочные заграждения в том месте, где под огнем пали двое эфиопов, придавив проволоку своими телами и создав таким образом проход для тех, кто бежал следом за ними.

Их вел высокий, похожий на скелет человек в развевающихся белых одеждах. Он был лыс, и его череп блестел как черное пушечное ядро, а его великолепные белые зубы сияли на фоне залитого потом темного лица. Он был вооружен одним мечом, длинным, как расстояние между кончиками его пальцев обеих рук, если бы он до конца развел их в стороны, и широким, с ладонь. Человек легко размахивал этим тяжелым клинком над головой и прыгал из стороны в сторону, уворачиваясь от пуль, как горный козел.

Двое воинов, что бежали следом за ним, тащили старые винтовки «мартини-хенри», из которых стреляли на бегу прямо от бедра, и от каждого выстрела из стволов вылетали длинные синеватые хвосты сгоревшего черного пороха, а их предводитель продолжал размахивать своим мечом, испуская дикие воинственные крики.

Пулеметная очередь настигла эту группу и срезала двоих, но предводитель продолжал неудержимо нестись вперед.

Граф, выглядывавший из башенного люка танка, был настолько поражен упорством этого воина, что совершенно забыл про свои страхи. Из танка, стоявшего рядом, раздалась пулеметная очередь, секущий уши дробный перестук, и на этот раз фигура в белом чуть покачнулась и замедлила бег. Альдо Белли видел, куда попали пули, выбив из одежд воина маленькие облачка белесой пыли и оставив на его груди кровавые пятна. Несмотря на это, он продолжал бежать вперед, по-прежнему испуская боевой клич. Он перепрыгнул через первую траншею и понесся прямо на танки. Казалось, он понял, что именно граф является его главным врагом. Он быстро приближался к командирскому танку и вдруг очутился рядом с ним. Альдо Белли был так поражен, что не мог двинуться с места и продолжал торчать в башенном люке. Он видел напряженные, яростные глаза на иссеченном морщинами лице, успел даже заметить несообразно-идеальные белые зубы. Грудь воина была залита темно-красной кровью, но тяжелый меч в его руках по-прежнему со свистом рассекал воздух, а утренний свет отражался от клинка, который сверкал как летняя молния.

Пулемет выпустил еще одну очередь, и пули, казалось, разорвали тело воина на части. Граф увидел, как обрывки его одежд и куски плоти разлетелись во все стороны, и все же – совершенно невероятно! – он продолжал бежать вперед, шатаясь и волоча за собой меч.