Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

На лице у Коли засветилась надежда. Но только на миг. Мальчишка опустил голову и всхлипнул снова.

— Да! Знаю я. Сергей успокаивал тоже, говорил, что это не папка. А что получилось?

Кирилл Антонович посмотрел на покрасневшего Сережу, на Колю и спокойно полез в карман за папиросами:

— Не веришь, значит? И на Сергея обиделся? Зря, брат, зря! Подумай сам. Если бы тебя выпустили из сарая, что бы ты сделал? Бросился бы, конечно, к отцу, увидел кровь, испугался. А разве взрослым мало забот без того?

Похлопав мальчишку по плечу, он поднялся, погасил окурок и не спеша направился к спутникам, которые уже бродили с Сережей по точку и о чем-то оживленно беседовали.

Сначала гости осмотрели пасечное хозяйство — омшаник, навесы, точок. Долго стояли возле контрольного улья и у воскотопки, заглянули зачем-то даже в Андрюшкину поилку для пчел.

Разговаривали про подготовку пасек к зиме да про то, стоит ли выезжать на кочевку. Попутно Яков Маркович записывал, сколько откачано меду, вытоплено воску, выспрашивал пасечницу, в каких материалах и инвентаре нуждается пасека.

— Ну что ж? С этим, пожалуй, ясно, — положив на стол кусочек желтого, как топленое масло, воска, заключил Кирилл Антонович. — Пойдем смотреть хозяйство Андреича, что ли?

— Пора, — кивнул немногословный учитель.

За исключением шофера и Матрены Ивановны, все двинулись к заброшенному дому и сараям.

— Когда-то тут жили лесорубы, — поднимаясь на крылечко дома, объяснил Сережа. — В доме были красный утолок, столовая и библиотека. В малом сарае стояли движок, генератор, а в большом — тракторы и автомашины.

Гости осматривали помещения, как показалось Петьке, еще внимательнее, чем пасеку. Директор школы даже слазил на чердак и заглянул в устья печек.

Потом собрались на скамейке за домом. Положив шляпу рядом с собой и поглаживая колени ладонями, Кирилл Антонович повернулся к учителю.

— Ну и как? Устраивает тебя, Андреич, такое хозяйство?

Худенький и темноглазый Иван Андреевич оперся локтями о колени, вздохнул:

— О чем говорить? Разве оно по моим силенкам?

— Это ты правильно. Перестлать полы, навесить двери да вставить окна — не шутка. А с сараями мороки и того больше. Только другого выхода, сам знаешь, нету. В Кедровке земли не хватает и под огороды. А тут простор. Пять либо шесть гектаров уже распахано. А мало этого — паши соседние поляны.

— Оно-то так. Да, может, отдадите все-таки Филькину заимку? Там ведь под боком.

Кирилл Антонович покачал головой, усмехнулся:

— И далась тебе та заимка! Слыхал же, что ее просят мартьяновцы. А потом возьми в расчет и другое. На той заимке от дома остались одни стены да крыша. Сарай гнилой. С одними родителями что ты сделаешь? А на совхоз расчеты плохие. Если он и даст рабочих, так не больше как одного-двух. И не на месяц, а только на неделю. В уборочную каждая пара рук на счету.

Иван Андреевич осторожно кашлянул:

— А как же управятся с заимкой мартьяновцы? У них ведь тоже ни денег, ни рабочих.

Кирилл Антонович пожал плечами:

— Нашел о чем думать! Мартьяновка ж не Кедровка. Людей там больше, и все они в куче. А пчеловодов с пасек на Филькину заимку разве вытащишь? Попробуй вон вытащи Егора или Матрену Ивановну.

Директор школы вроде бы заколебался, но окончательно все-таки не сдался. Стал расспрашивать, как школьники будут добираться до пасеки, где можно взять материалы, рабочих.

— Вот это уже разговор деловой, — обрадовался Кирилл Антонович. — Насчет доставки детей можешь не беспокоиться. Один умный человек уверяет, что зимой они будут бегать на лыжах, а летом ездить на велосипедах. А если найдутся такие, у кого нету ни лыж, ни велосипедов, можно дать лошадей. Из-за машин да тракторов коням в совхозе теперь работы немного.

— Коней? С телегами? — насторожился Иван Андреевич.

— А как же? Можешь взять телеги на отделении хоть завтра, — опережая Кирилла Антоновича, вмешался в разговор Яков Маркович. — Нынче же накажу Панкрату, чтобы проверил хода. Он же поработает тут и плотником — перестелет полы, навесит двери.

Ребята, рассевшись кольцом вокруг взрослых, прислушивались к беседе.