Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

— Та-а-ак, — поднялся с места вожатый. — Днем духота, а ночью…

Потом без церемоний распорядился:

— Эй вы! У костра! Ну-ка, марш под крышу!.. И чтобы завтра все у меня было чин по чину, никаких проволочек. Вещи собрать заранее….

На другое утро Сережа проснулся очень рано. Солнце было еще где-то за сопками, а он уже бродил у речки, что-то недовольно прикидывал и чуть не ежеминутно посматривал на небо. Петька догадался, что парня беспокоит погода. Ливший всю ночь дождь наделал в лесу луж и ручьев. Небо было затянуто облаками, а в ложбинах между горами плавал туман.

Как только солнышко поднялось повыше и разорвало плотную пелену облаков, вожатый вышел из избушки и крикнул:

— Эгей! Путешественники! Ну-ка, топайте сюда! — А когда Петька и Коля подошли, приказал: — Живо ешьте и собирайте вещички. Пора!..

Лян провожал гостей до поляны, на которой беглецы ночевали в дупле. Пошел бы, наверно, и дальше, да остановил Сережа.

— Не стоит, — сказал он мальчишке. — Дорогу я тут знаю и мокнуть тебе незачем. Видишь, сколько воды на траве? Когда вернутся охотники, передай спасибо. И скажи, что ждем вас в Кедровке.

Петька и Коля расстаться с Ляном вот так просто не могли. Шутка ли: столько пережить вместе, подружиться и вдруг сразу — прощай! Они долго жали мальчишке руку, оглядывались, махали кепками. Но сколько, говорят, не маши и не жалей, а конец приходит всему…

Когда зверовая тропка, которой пробиралась компания, вышла на знакомую дорогу, вожатый остановился, отжал промокшие брюки и повернул к Кедровке. Петька направился было за ним, но его дернул за рукав Коля.

— Все, Петька! До свидания, — сказал он. — Мне ж не туда, влево надо.

— Куда? Куда ты собрался? — услышав разговор, обернулся Сережа. — Влево? Топай, дружок, куда ведут. И не рыпайся.

— Не пойду! — уперся Коли. — Мне к бабке надо.

— Не к бабке, а иди, куда сказано. Понял?

Спор быстро перерос в ссору. Всхлипывая и дрожа, Коля стал кричать, что ни в какую Кедровку не пойдет, что Сережа ему не начальник, а под конец разрюмился и даже заявил, что возьмет и убежит.

— Убежишь? — усмехнулся вожатый. — Ну что ж, давай. Попробуем, кто шустрее.

Крепкий, длинноногий и большерукий, он мог бы сладить с мальчишкой одной рукой. Коля это понял и сдался. Всхлипнув еще раз, вздохнул, вытер кулаком слезы и медленно поплелся к деревне.

То ли из-за размолвки, то ли по другой причине остаток пути проделали в полном молчании. Вожатый был занят какими-то мыслями, Коля пережинал обиду, а Петька на досуге пробовал представить себе встречу в лагере. Вера, всплеснув руками, сделает, конечно, большие глаза и закудахчет: «Ах, какой испорченный! Ах, какой безнравственный!» Девчонки будут прятаться друг за дружку, тыкать в его сторону пальцами и шушукаться. Не похвалят приятеля даже Юрка с Алешкой. А вечером, как всегда, ребят соберут на линейку, расскажут об очередной провинности Луковкина и объявит о его отправке домой…

Продолжая рассуждать в том же духе, Петька скоро увидел себя приехавшим в город. Мысленно поднялся по лестнице на второй этаж, взялся за ручку двери и вдруг… уже не в мыслях, а наяву ткнулся носом и спину Сережи. Парень стоял среди дороги и, почесывая затылок, угрюмо смотрел перед собой.

Смущенный неловкостью, Петька повел глазами и разинул рот от удивления.

Оказывается, они были уже недалеко от Кедровки. Оставалось только переправиться через речку, обогнуть рощицу и выйти к конюшие. Но переправиться-то как раз и нельзя было. Скромная, хотя и шумливая в обычное время, Кедровка после дождя увеличилась раз в пять. В тех местах, где раньше зеленели открытые лужайки, тянулись галечные отмели, сейчас бурлил и гремел стремительный поток. Кружась и сталкиваясь, неслись обломки веток, гнилушки, сухая трава. По самой стремнине, солидно покачиваясь, проплывали колоды и пни, а всегда зеленовато-прозрачная, как бутылочное стекло, вода стала до неузнаваемости грязной и мутной.

— Эк тебя раздуло! — плюнул с досады Сережа и, не раздумывая, шагнул с дороги в кусты.

С полкилометра шли вдоль Кедровки. Чуть не на каждом шагу попадались заросли малинника и шиповника. Два раза пришлось перелезать через завалы из камней, потом карабкаться на гнилые валежины. Наконец, выбрались на какой-то пригорок, и мальчишки, оглядевшись, сообразили, что вышли на ту самую поляну, где обычно пионеры состязались в сборе травы. Только сейчас это была уже не поляна, а озеро. Косматые вербы, стоя в воде, походили на идущих вброд старушек, а подвешенная на канатах кладка качалась и как заведенная черпала и черпала серебристые брызги.