Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

— Ага, по шее! — вставил Митька. — Думаешь, он меня тогда бил, да?

— А нет? Алешка ж сам слышал.

— Ничего не слышал. Отец нас и пальцем не трогает, только кулаком стучит да ногами топает.

— А почему ж ты тогда верещал, как поросенок?

— Потому. Надо было.

— Хватит! — прервал спор звеньевой. — Кто будет говорить еще?

Поднялся Юрка:

— Исключать его из звена не будем. А наказание придумать надо.

— Вот сказанул! — презрительно усмехнулся Митька. — Что придумаешь? Может, на Луну сошлешь?

— Прикомандируем его дня на три к Витюньке с Андрюшкой. Да чтобы не командовал, а сам выполнял распоряжения. И старшим назначить Андрюшку. Он же через три дня даст Митьке аттестацию.

— Какую еще аттестацию? Это что такое? — взглянула на него Нюрка.

— Ну, характеристика это, Нюрка, отзыв, — вмешался Алешка. — Андрюшка скажет, как вел себя Митька. Правильно я говорю, Юра?

— Правильно. Если Митька будет обижать малышей, мы продлим наказание, а если исправится, разрешим вернуться в звено.

Мальчишки и девчонки затараторили, закричали. Все были за то, чтобы принять предложение. Но Митька об этом не хотел и слушать.

— Ишь вы! Удумали! Я, значит, должен карапузам подчиняться? Выслуживаться перед ними? Да?.. Может, скажете, чтоб я с Витюнькой соску сосал?

Алешка выждал, пока ребята выговорятся, потом встал, заложил руки за спину и отрубил:

— Довольно! Всем пора на работу. А предложение одно: Митьку прикомандировать к Андрюшке с Витюнькой на три дни. Никаких полезных дел за это не засчитывать, корову, которая ему поручена, не пасти и не доить. Ясно? Кто «за», поднять руки!

Проголосовали единодушно.

— Понял? — повернулся звеньевой к белобрысому. — Больше к тебе вопросов нет. Выполнишь — приходи через три дня. Не выполнишь — можешь не являться. В звено не примем.

— И Витюнькиной соской не брезгуй, — подсказала довольная Нюрка. — Витюнька не дает ее даже мне. Даст тебе — значит, лучшая аттестация.

Все считали, что наказали белобрысого справедливо и что никакого вреда от этого не будет. А вышло совсем не то.

Оборотная сторона дела открылась через несколько дней, когда пришла пора подводить результаты работы за неделю.

— А ну-ка, Людка, тащи свои талмуды, — распорядился вечером Алешка. — Пока не пришли старшеклассники, подобьем бабки, посмотрим, что получается.

Людка сбегала в комнату и принесла тетрадь, в которой регистрировались дела ребят. Алешка полистал страницы, повертел тетрадь туда, сюда и ни с того ни с сего сунул ее девчонке в нос.

— На! Читай, что тут накалякано!.. За сколько дней зарегистрирована работа? За два, да? А где еще три дня? А эти буквы — «Л» и «М»? Что они значат? Лян и Митька или Луковкин и Морозов? А эти — «ч» и «к»? Чистил картошку, да?

Простокваша, ошеломленная неожиданным наскоком, сначала растерялась, но потом озлилась.

— А ты чего суешь мне в нос? Я тебе должна, да? Это ж писала Галя. У нее и спрашивай.

— А если она уехала? Ты должна была продолжать и знать, что она написала!

— А ты мне поручал продолжать? Эх, ты! Звеньевой! Машину-автомат нашел, да?

В спор вмешалась Вера. Она сказала, что записи не поздно сделать и сейчас, стоит только припомнить, кто и что делал. Девчонки и мальчишки начали припоминать. Но тут, как нарочно, встала новая трудность. Нюрка заявила, что она набрала позавчера три ведра ягод, а Алешка утверждал, что два. Никто не мог сказать, какие дела числились за Колей, сколько собрал ягод Митька.

Печальным получился и общий итог.

— На каждого не вышло и по одному большому делу в день, — удрученно заметил Алешка, стоя перед фанеркой с выписанными цифрами. — Что скажет Тимка? А Пашка Вобликов? Заулюлюкают всех.

— И не говори! — подперев щеку ладонью, вздохнула Нюрка. — Митька-то хоть и шалапутный, а кабы прибавил его трехдневную выработку, совсем другое дело бы вышло. И Колькину тоже…

Не огорчилась только Вера.

— Ничего, ребята, — сказала она. — Не всегда же удача к удаче. У старшеклассников на этой неделе тоже не все гладко шло. Вернутся они с работы — я поговорю с Сережей.

Однако говорить с вожатым не пришлось. Старшеклассники вернулись в лагерь очень поздно, уже в темноте. Сразу сели ужинать, а потом пошел дождь, и Сережа распорядился:

— Всем в постель! Завтра подъем и завтрак на час раньше. И работать нужно поусерднее нынешнего.

У Петьки, с опаской ожидавшего собрания, отлегло от сердца.

— Слыхал? — толкнул он Алешку. — До завтрашнего вечера разговора про итоги не будет. А за это время мы, знаешь, сколько сделаем?