Елена Малова - Шурка

Прошмыгнули через огород, дальше бежали по узкой тропке. Никого не встретили. Поднялись на гору, а гонять мяч не хотелось. Свалились на траву, тревожно поглядывали в сторону села. Семёновка растянулась длинной лентой вдоль реки. В два ряда выстроились деревянные избёнки с огородами и садами. Пригляделся. Узнал, как в длиннющем огороде копошилась мать, рядом крутились сестрёнки.

– Эге-ге-ге! – прокричал Шурка, опустил на мяч голову, безмолвные слёзы обожгли потное лицо. Следом заревели Гришка с Мишкой. Домой возвращались так же, огородами. Унылые друзья попрощались возле бани и разбежались по своим дворам.

Что нужно Ваське?! Вроде, взрослый дядька. Конечно, можно пожаловаться деду, или отцу. Тогда его, Шурку, прозовут хлюпиком. Нет уж, никому не скажет, выкрутится как нибудь.

Дед Яков гаркнул: «Всю рыбу проспишь». Грохнула дверь. Шурка добежал до избы бабы Марфы, той, что жила на краю Семёновки. Поёжился. «Ух, зябко» подпрыгнул, стуча зубами. Наконец, заметил Гришку с Мишкой. «Сёмка проспал» догадался Шурка, помахав друзьям. И побежал на хлипкий мосточек за селом.

Не клевало. Изнывали от скуки. Расстроенный Мишка поплевал в грязную ладошку, на крючок нанизал толстого червя.

Время от времени, рыжая голова Гришки мелькала в лопушках. Набегавшись, брякнулся рядом с Шуркой: – Как школа?

– Тама чудной глобус, парты косые, – поморщился Шурик. Помолчав, шепнул: – Учительша строгая, но красивая.

– Все учительши строгие и злющие, – Мишка почесал бритую голову. – Не пужайся. Учительша двойку влепит. Батя отлупит. Меня лупил.

– Злющие собаки, а учительши строгие, – Шурка сердито насупился.

Конечно, не хотел получать двойки. Эх, грустно. На дне ведра плюхались три золотых карасика: «Коту хватит. На уху бы наловить». Высохла роса, коровы лениво брели с водопоя, следом тащился пастух. День обещал быть знойным. Позёвывая, мрачный Мишка сматывал удочки, на его конопатом лице подергивались глаза. Обычно, без улова не возвращались, по ведру ершей и карасей рыбы приносил домой. В этот раз ничего не поймали. Шурка положил карася в пустое ведро друзей. Но Мишка нахмурился: – Не нать. Без улова, так без улова.

– Ай-ай-ай! – Гришка прыгнул в воду. Следом бросились Шурка с Мишкой. Гогоча и поднимая седые брызги, носились по мелководью.

Неожиданно замерли. На зелёном бережке два милых ангелочка плели ромашковые веночки, это были сестрёнка Маруся и незнакомая девочка с золотыми волосами. Шурка бросился на середину реки, сорвал три жёлто-белые кувшинки. Через мгновение протянул растерянной незнакомке.

– Красивые цветочки! – незнакомка взвизгнула, приставила к волосам мокрый цветок. – Маруся, глянь…

– Это кувшинки, – мальчик смущённо улыбнулся. – Я Шурка, Марусин брат. А это Мишка и Гришка.

– Ляля, а дома просто дочка, – на пухленьких щёчках девочки запрыгали смешные ямочки. Вскочив на ноги, закружилась с цветочками в руках. Спела забавную песенку и снова опустилась на мягкую траву, доплетая венок. Шурка схватил удочки, побежал следом за друзьями, те брели в сторону села. Шурка думал: «Ляля – самая красивая девочка на свете. Порхает как бабочка». Поливал огород и напевал Лялину песенку:

Я веночек сплету,

Я веночек сплету.

Ля-ля, ля-ля, ля-ля…

«Какая хорошая песенка. Эх, вот бы веночек из ромашки сплести, – думал мальчик. – И Ляле подарить». Вечером Маруся поведала, что Ляля приехала из самого красивого города Москвы, гостила у бабы Груни.

– В селе Лялей никого не кличут, – удивился Шурка. – Какое чудное имя… Ляля… Ляля…Лялечка.

– Ага, Ляля. – Маруся сняла с головы ромашковый веночек, вздохнула с сожалением: – Эх, жалко… утром завянет.

– Ничаго, завтра ещё сплетёшь, – Шурка погладил белые лепестки. Как Маруся и Татьянка похожи на матушку! Такие ореховые глаза, тихий голос.

– Не, утром с мамой будем стирать. Забыл?! – Маруся развела руками. – Пойдём к бабе Груне. У Ляли день рождения, восемь лет. Ты что подаришь?

Шурка в недоумении пожал плечами. В прошлом году Мишке подарил самолёт, Гришке – мяч. Что же подарить Ляле?

Вечером забежала баба Груня, о чём-то в сенях шепталась с Авдотьей. Когда гостья ушла, матушка достала из сундука отрез ткани голубого цвета.

– На платье в самый раз. Баба Груня сошьёт, – погладила дочку по волосам: – Ещё купим, правда, Маруся?