Энн Файн - Дневник кота-убийцы. Все истории

— Свежие сливки! — вздохнула Белла.

— Настоящий тунец! — шепнул Тигр.

— Причём много! — сказал Пушкинс.

Но Мелани не поставила еду передо мной, как обычно.

— Таффи! — строго сказала она. — Что ты сделал с Жаннет?

Я попытался принять вид Жаннет. Но без кружевного чепца и ночной рубашки у меня ничего не вышло.

Мелани огляделась. Повсюду — клочья шерсти, жалкие остатки чепца и рубашки… Должен признать, грустное зрелище.

— О, Таффи, Таффи! — взвыла она. — Гадкий, гадкий кот! Ты порвал Жаннет на кусочки и съел её! Ты чудовище!!!

Остальные отвернулись и улизнули, и бросили меня.

— Ты чудовище, Таффи! Чудовище! Чудовище!

Вот что у нас творилось, когда подъехала машина, и моя семейка в полном составе высадилась на лужайку.

— Таффи-и-и! — заорала Элли, увидев меня в саду Мелани. И побежала к калитке здороваться. — Таффи-и-и!

И тут она заметила ревущую Мелани.

— Что случилось?

— Твоего кота надо отправить в тюрьму! — завизжала Мелани. — Твой кот — вовсе не кот. Твой кот — свинья! Изверг! Убийца!

Я ещё разок попытался сыграть роль благопристойной старушки Жаннет.

Элли смотрела на меня во все глаза.

— Ох, Таффи! — в ужасе прошептала она. — Что ты наделал?

Как вам это нравится? Очень мило. Разве члены семьи не должны стоять друг за друга горой? Значит, Элли может поверить любой гадости только потому, что её подружка поливает лужайку слезами, а кругом валяются куски рубашонки.

Я сильно на неё обиделся, надо вам сказать. Поднял хвост трубой и гордо пошёл прочь.

Пошёл, но куда! Прямо в руки господина проповедника!

— Попался! — сказал он, схватив меня за шкирку, прежде чем я заметил, что он прячется за грушевым деревом. — Наконец-то ты попался!

За этим и застала преподобного мама Элли. Он держал меня так, как ни за что не станет держать кота любитель кошек.

Он смотрел на меня так, как ни за что не станет смотреть любитель кошек.

Он говорил такие вещи, которые, как мне кажется, не должен говорить проповедник.

Никогда.

Его больше не пригласят в наш дом сидеть со мной.

У кого-нибудь есть возражения?

Вряд ли.

Пока-а!

Ой, ладно, ладно. Ну так суньте меня головой в церковный ящик для пожертвований. Я злобно смотрел на маму Элли. Это всё она-а-а виновата. Это она заняла моё любимое местечко на диване. Ну, знаете — ту мяконькую подушку, на которую всегда падает солнце. Я всегда на неё сажусь, чтобы в окно смотреть.

С этого места как раз открывается вид на лужайку, куда вываливаются из гнезда маленькие пернатые пирожки — это они так летать учатся.

Ням-ням…

Потому я так злобно на неё и смотрел. Она того заслуживала, между прочим. Я всего лишь намекал — подвинься, мол, немного, а я тут подремлю. Нам, котам, без тихого часа никак нельзя. Я делаюсь раздражительным, коли не дать мне вздремнуть.

Так вот, представьте, я просто стоял там и смотрел на неё. И ВСЁ!

Ну, ладно. Ещё посверкивал глазами.

Но она этого даже не замечала. Она с головой ушла в изучение новой брошюры из Колледжа дополнительного образования.

— На какие курсы мне пойти? — спрашивала она Элли. — Чем бы заняться? Живописью? Музыкой? Литературой? А может, танцами? Или йогой?

— А у них нет курсов ремонта старых автомобилей? — спросил отец Элли. — Если есть, пойди.

Он прав. Машина у них — страх божий. Просто позорище. Эдакий пазл из еле-еле скреплённых меж собою деталей. Громыхает по дороге, как гигантская жестянка с игральными костями, изрыгая удушливый дым. А на новую им денег ни в жизнь не заработать.

Знаете, какие курсы нужны матери Элли? Курсы под названием «Как соткать авто из воздуха». Но в колледже вряд ли такие имеются.

Я прибавил своему взгляду злобности, намекая, что стою здесь не ради того, чтобы восхищаться её красотой. У меня уже ноги болят.

Она подняла глаза и увидела меня.

— Ой, Таффи! Какая недовольная мордашка, ну что за прелесть!

Вам бы понравилось? Вот и мне. Ненавижу, когда меня дразнят. И я гневно набычился.