Николай Чуковский - Морской охотник (Художник И. А. Коминарец)

- Как? Как?

- «Когда свет горит, она в бухте*.

- И больше ничего?

Катя удивилась.

- Больше ничего.

Она не понимала, что ему ещё надо.

- Какой свет горит?-спросил Корольков. - Кто такая «она»? В какой бухте? Вы понимаете что-нибудь, Макаров?

- Пока нет, - ответил Макар Макарыч.

- «Когда свет горит…» - повторил Корольков. - Не понимаю… «Она в бухте…»

- Тут, к сожалению, нет никакого смысла, товарищ лейтенант, - сказал Иванов.

Лида рассердилась. И зачем это Катя привела её сюда и осрамила перед этими взрослыми и серьёзными людьми!..

Девочки ушли, и Корольков задумался.

Мягкие тёплые сумерки ползли на мол с берега, закат медленно отступал перед ними, но Корольков не замечал ни сумерек, ни заката.

Командиром катера он стал совсем для себя неожиданно. В течение нескольких месяцев он был помощником командовавшего катером капитан-лейтенанта Снигирёва, выполнял его приказания, следил за тем, чтобы эти приказания выполняли другие, но никаких важных решений ему самому принимать не приходилось. Всё важное решал капитан-лейтенант. И вдруг капитан-лейтенант исчез, не вернулся из десантной операции. В самый разгар боевых действий командование катером пришлось принять на себя Королькову.

Королькову шёл двадцать второй год, и он очень страдал от своей молодости. Почти все его подчинённые были старше, чем он, и служили на флоте дольше, чем он. Это были славные моряки, они слушались его, относились к нему почтительно и, несомненно, старались ему помочь. Но он никак не мог отделаться от подозрения, что они, глядя на него, думают:«Эх, молодой человек, рано тебе охотиться за подводными лодками!»

Быстро темнело. Закат превратился в далёкую узкую полоску, ночь дышала над морем, обступила мол со всех сторон. Город исчез во мраке, ни одного огня нигде - и только высоко в небе сияли звёзды, разгораясь всё ярче и ярче.

Иванов, повернувшись спиной к городу, смотрел за море, туда, где лежал захваченный немцами берег, теперь совсем невидимый.

- Что вы там увидали? - спросил его Корольков.

- Смотрите, товарищ лейтенант, опять этот огонёк,- сказал Иванов.

Действительно, там, за морем, сиял огонёк, еле приметный, не больше самой тусклой звёздочки. Его можно было бы принять за звезду, но нет, это была не звезда. Звёзды движутся, а этот огонёк вот уже третью или четвёртую ночь теплился на одном и том же месте.

- «Когда огонь горит…» - проговорил вдруг Иванов.

И Корольков сразу вспомнил двух девочек, чёрненькую и беленькую.

- Что вам пришло в голову, Иванов? - спросил он.

Корольков помедлил ещё несколько мгновений на молу.

- «Когда огонь горит…» - повторил он тихонько.- Неужели в этом есть какой-нибудь смысл? Какой?

В этом городе войну с немцами вели все. Даже Петя, маленький Лидии братишка.

Конечно, об этом мало кому было известно. Пожалуй, никому, кроме Лиды и Марьи Васильевны. Да и они знали далеко не всё.

Как автоматчик никогда не расстаётся со своим автоматом, так и Петя никогда не расставался с рогаткой».

Кроме рогатки, у него было много и другого военного имущества. Он подбирал всё, что имело отношение к войне : осколки снарядов, пустые патроны, пуговицы от красноармейских шинелей.

Сегодня ему досталась одна военная вещь необыкновенной ценности. Когда Марья Васильевна чистила на дворе брюки краснофлотца, лежавшего у них в доме, на дорожку выпало что-то маленькое, круглое и покатилось прямо к Петиным ногам. Петя нагнулся и поднял.

Эта маленькая военная вещь была очень похожа на часы. Стёклышко, стрелка, цифры по краям. Но Петя сразу понял, что это не часы. Не слышно никакого тиканья. И стрелка странно мечется из стороны в сторону. И цифр по краям слишком много.

На оборотной стороне этой удивительной вещи была вырезана какая-то надпись. Одна большая буква оказалась знакомая. Она была похожа на ворота, и Петя знал, что это буква «П». Но с остальными буквами он ещё не был знаком.

Петя не расставался со своей находкой ни на минуту. Он таскал её в кармане и убегал за дом, в кусты, чтобы полюбоваться ею. Он не хотел, чтобы она попалась на глаза Марье Васильевне или Лиде, потому что боялся, как бы её у него не отняли. Зная обычай Марьи Васильевны вытряхивать по ночам его карманы, он вечером, раздевшись, положил драгоценную находку в свой башмак.