Ксения Сергеева - Пустогрань [litres]

Маричка покосилась на перебинтованные пальцы:

– И где же теперь эта птичка? Колибри… Душа…

– Кто знает. – Петровский покосился на бабу Зину. – Ее встретят те, кто поможет добраться к месту. Мы всегда встречаем провожатых в тот момент, что предназначен для этой встречи. Может быть, ей пока стоит просто полетать…

– И она заставила меня… Но я так и не поняла, что сделала и как… То есть я знала, конечно, что должна попасть в Пустоту и уничтожить ее, вытащить на свет, как Сонник выщипывает свои сны, но… Кажется, я была сначала в себе, а потом – не в себе, а потом опять…

– Ты запутала Охотника, затянула его в себя, чтобы там развернуть его Пустоту. И ты ушла в нее очень глубоко. Дошла до горизонта Пустоты и все же всколыхнула в нем память о прошлом, о том, что душа у этого чудовища существовала, что она просит свободы… А именно она намекнула тебе, что за твоей силой стоит еще и наша. И мы можем и должны тебе помочь. От всей души.

– Да-а-а… Я светилась вся. А Пустота как будто съедала меня.

– Таким, как ты, это не грозит. – Баба Зина улыбнулась. – Поэтому мы и доверились тебе.

– Таким, как я?

– Я надеюсь, что с таким даром ты не одинока, но даже если и так, то в тебе достаточно света и места для света, чтобы прогонять Пустоту.

– Поезд был не настоящий?

– Конечно! Иначе тебя бы с нами не было! – вставил Марионеточник. – Правда, в конце ты расклеилась. Мне едва удалось тебя вытянуть оттуда в этот ваш снежный мир, к порталу. А могла бы забродиться по своим потайным дорожкам да и не выйти. У тебя там, кажется, сосны, ручейки…

Маричка не совсем поняла, но сказала только «спасибо». Марионеточник пожал плечами и кивнул.

– Но где же все Зерна? – Маричка кивнула на чемодан.

– Вспыхнули, когда ты рушила Грань, и растворились. Они потянулись к тебе, к тебе в помощь… Как и все наши силы, желания и души, чтобы ты смогла разбить стекло и уничтожить Пустоту.

– Выходит, они больше не вернутся к хозяевам?

– У большинства из них уже и нет хозяев. А те, кому они принадлежали, с удовольствием отдали их мне на хранение. Теперь они хранятся не у меня, а в тебе. И это гораздо лучше, чем чемоданы, невидимость и подстолье.

– Но я не…

– Они уже проявились, когда ты сопротивлялась Пустоте. Со временем проявятся как-нибудь еще.

– А если хозяева захотят их забрать?

– Не думаю, что это произойдет, но если так, ты всегда можешь с ними поделиться. Ты и это умеешь. Помнишь, как ты помогла нашему итальянскому другу?

Маричка помолчала, на глаза ее навернулись слезы.

– Русалка…

– О, не беспокойся. – Василий Петрович махнул рукой в сторону высокой стеклянной вазы. В ней светилась ярким аквамарином небольшая рыбка. – Когда взбунтовались наши Зерна, они не обошли вниманием и оставленный нашей морской соседкой лунный камушек. Пусть Охотник забрал у Русалки многое, но все ему не досталось. И что может быть лучше для восстановления, чем долготерпение воды…

Маричка удивленно следила за мальком, тот, казалось, хвастался собой, то одним, то другим бочком подплывал к стеклу, покачивал тельцем. Маричка улыбнулась: ну точно, это наша Русалка.

– А еще… тот, второй Охотник?

– Я думаю, – Маячник сложил руки на груди, – он рассыпался, растворился, Пустота сожрала его полностью, мы бы не успели ему помочь так же, как первому, ты была еще у Грани, а он уже превращался в пепел. Слишком много пустоты в нем было. И Горгулья добавила. В какой-то момент он просто исчез из-под двери, рассыпался. И больше не вернется. Его путь завершен. И эта история тоже.

– А что же теперь?

Маричка прикусила губу. И правда, что же теперь? Прошло несколько дней, а как будто целая жизнь. И сколько впереди вопросов, которые сейчас никак не идут в голову, но роятся и щекочут память. Хочется спать, но сначала – все-все записать в синюю тетрадку. Ведь невозможно же никогда забыть, как гремели осколки Грани, как рассыпали невидимую пыльцу крылья колибри, как пугали лиловые зеркала и болотистые дорожки, как прекрасная Горгулья улыбалась, а Русалка все стряхивала воду с пальцев… Неужели возможно вот так запросто вернуться домой, завтра пойти в школу, увидеться со всеми… Да ей никто в жизни не поверит, если она начнет рассказывать! И вообще, какой сегодня все-таки день недели?!

– Кстати, об этом. – Баба Зина улыбнулась и щелкнула пальцами. – Пора бы вернуться в реальное время, а то эти игры с ним совершенно невыносимы!

Дымку за окном сдернуло, как занавеску, солнце отсвечивало оранжевым боком в окнах углового дома, метла Настасьи шкрябала по асфальту, кто-то заливисто смеялся во дворе. Все в квартире надолго замолчали, каждый о своем, но в то же время обо всем, Маричка чувствовала теплое сияние живых неразделенных Зерен и улыбалась. Неужели она снова в четверге?! Трижды побывать в одном и том же дне – то еще удовольствие! Или сегодня пятница? Баба Зина прятала улыбку в ладонь.