Игорь Минутко - Что там, за поворотом?

— До свидания, Матвей Иванович! Спокойной ночи!

— Поправляйтесь скорее!

На дворе были ветер, дождь, темнота. Еле просматривалась мокрая скользкая тропинка.

— Ты знаешь, что я сейчас понял, — сказал Витя, отворачиваясь от ветра. — Мы с тобой — тоже народ!

— Мы — народ ? — чрезвычайно удивился Вовка.

— Да, мы — народ.

«Именно так, — думал Витя с внезапным жаром в груди. — Мы — народ. Я, Вовка, Катя, все ребята в нашем классе. Илья, папа и мама. Но главное, самое главное, я — я народ...»

На следующий день, нарвав в палисаднике бабушки Нюры букет красных георгинов (бабушка Нюра, вытирая платком мокрые глаза, сама выбирала лучшие цветы), Витя, Вовка и Катя пошли на кладбище.

День был пасмурный, тихий. Дождя не было, но земля еще не просохла и, влажная, тяжелая, казалось, тихо, глубоко дышала.

Кладбище помещалось за бугром, недалеко от церкви, и было оно характерным деревенским кладбищем средней России: во многих местах развалившаяся кирпичная стена, старые деревья, узкие проходы между металлическими и деревянными оградами; грачи перекликаются в густых высоких кронах; покосившиеся кресты на заброшенных могилах; памятники, обелиски со звездами; цветы.

На одной могиле ярко цвел куст шиповника. На чугунном кресте с затейливой резьбой было написано: «Помяни, Господи, во царствии своем». На обелиске большой портрет военного с погонами полковника. Высокий лоб, внимательные задумчивые глаза. Слова черными буквами: «Спасибо, что ты был. Безутешные жена, сын и дочь».

Говорить не хотелось. Витя украдкой посматривал на Катю: неузнаваемо изменилось ее лицо — оно стало серьезным, отрешенным, будто некая тайна открылась девочке среди могил.

Вовка тяготился в этом доме мертвых, даже, похоже, боялся чего-то: быстро оглядывался назад, вздрагивал, когда над головой начинали перекликаться грачи.

— Вот, — тихо сказала Катя. — Здесь они лежат.

Была аккуратная ограда, выкрашенная в синий цвет, широкая могила, обложенная со старанием дерном; росли на могиле маргаритки и анютины глазки. Лежала глыба черного мрамора, и на ее отполированной поверхности было написано золотыми буквами: «Анна Петровна Гурина. 1921 — 1943. Леночка Гурина. 1939 — 1943». У подножия гранитной глыбы лежали белые и красные розы.

— Уже кто-то приходил, — сказала Катя.

Вовка открыл дверцу. Ребята осторожно вошли, и Витя положил георгины рядом с розами.

Молча постояли у могилы, потупив головы.

— Пошли, да? — нарушил молчание Вовка.

— Вы идите, — сказал Витя, — а я еще немного побуду... здесь.

— Витя, можно я останусь с тобой? — робко спросила Катя.

— Нет, нет, идите! — нетерпеливо сказал Витя. — Прости, Катя. Я хочу... остаться тут один.

Вовка и Катя ушли. Катя несколько раз оглянулась, и на лице ее были удивление и обида. Но Витя ничего не заметил. Ему надо было подумать. Он испытал властную потребность в одиночестве. Здесь, на могиле жены и дочери Матвея Ивановича Гурина...

Кто-то из мудрых сказал: «Смотрю на могилы — думаю о живущих».

Да, это так. По тому, как умеем мы чтить память ушедших из нашей жизни, можно судить о нас самих. Разве не у великих или дорогих сердцу могил приходят к нам высокие благородные мысли о своем назначении? Разве не здесь ищем мы ответ на вопрос: «В чем смысл жизни?» Разве не здесь истоки преемственности поколений, когда мы говорим лежащему в земле: «Мы продолжим твое дело!»? И здесь же мы постигаем мудрость Природы, создавшей нас: у жизни есть предел на этой голубой и зеленой планете. Как же мы должны дорожить каждым днем бытия, сделать так, чтобы он был наполнен полезным делом. Конечно, мы никогда не успеем все, и поэтому надо сделать Главное. Да, это так: путь человеческий кончается здесь, для каждого из нас. Настанет время, и к нашим могилам придут люди — близкие, друзья, а может быть, и незнакомые люди. И важно, чтобы они пришли почтить нашу память не такими, как мы. Они должны быть лучше нас: добрее, щедрее, свободнее. Они должны быть счастливее нас. Вот для этого и стоит жить, в этом — наше Главное.

В тринадцать и четырнадцать лет не бойтесь кладбищ, не обходите их стороной. Побродите среди могил — к вам придут мысли, которые помогут жить, станут источником целенаправленной деятельности.

...Витя сидел на лавочке у могилы молодой женщины и четырехлетней девочки, расстрелянных фашистами, и думал. Нет, его мысли не приобрели четкости и стройности, не были сформулированы до конца — им был дан только толчок, только начало.