Владимир Файнберг - Завтрашний ветер

Я попятился.

— Простите его, — сказал Владилен Алексеевич. — Он костром ошибся.

— Да чего уж… — махнул рукой дядька. — Вы лучше обратите внимание, сколько я за четыре дня заготовил; скромновато, конечно, было б соли побольше…

В тени палатки стояли вёдра и бидоны, тесно набитые солёной рыбой.

— В основном щуки, — похвастался дядька. — Я этот водный массив хорошо изучил — в третий раз приезжаю.

— Солёные щуки? — удивился Владилен Алексеевич и потянул носом воздух. — Зачем они?

— Шут их знает! — пожал плечами дядька. — Ловятся и ловятся. Не засолишь — протухнут, а так, может, до дома довезу, реализую, родственникам раздам… Так у вас соли излишней не будет?

У нас в рюкзаке лежало целых две пачки соли. Мы одну‑то едва начали. Вторая была совсем ни к чему. И я уже думал, что Владилен Алексеевич отдаст эту пачку, но он почему‑то сказал:

— К сожалению, у самих горстка осталась. До свидания. Пойдём, Валера.

— А вы навещайте. — Дядька проводил нас до самой лодки. — Вам хорошо, мальчонка самостоятельный, вы и выпивать можете…

Мы отчалили, я погрёб к нашему мысу. Раньше я б никогда не подумал, что он может врать, а тут он соврал.

Я не удержался и брякнул:

— А ведь соли у нас — засолись не хочу…

— Знаешь что, дружок, — отозвался Владилен Алексеевич, — что‑то скучно здесь стало, на этом водном массиве… И воздух пахнет солёными щуками, и вообще… Мне помнится, на карте я видел речушку — то ли приток, то ли ещё один рукав. Глухое место. Не махнуть ли нам туда?

— Айда! — сказал я и вспомнил о его руках.

— Осталось не так уж много времени, — непонятно сказал Владилен Алексеевич и умолк.

На нашем месте было всё в порядке. Костёр ещё дымился. Я быстро раздул огонь, сбегал за своей удочкой и куканом с плотвой.

Мы решили как следует поесть, собраться и к вечеру доплыть до речки.

Когда Владилен Алексеевич, по своему обыкновению, взялся чистить лещей и плотву, нож выпал из его пальцев и воткнулся в землю.

Этого делать он уже больше не мог.

— Может, обратно поедем? — сказал я, глядя, как он мучается с вёслами и лодка кружится на одном месте, потому что правая рука ещё могла держать весло, а левая еле–еле.

Я сидел на берегу у погасшего костра. Палатка была уже снята, свёрнута и погружена в лодку вместе со всеми вещами. Владилен Алексеевич неловко шлёпал вёслами по воде, и никто б не поверил, что ещё утром он мог здорово грести…

Он бросил вёсла, поглядел на меня и отвернулся куда- то вбок.

— Гребной сезон окончен, Валерка, — сказал он тихим голосом, — не выходит.

Я спустился к воде, залез в лодку и взялся за вёсла.

— Владилен Алексеевич, давайте обратно поедем, — снова сказал я.

— Надоело? — спросил он.

— Мне? Да я б хоть ещё год, хоть сто лет путешествовал!

— Из‑за меня испугался?

Я молчал. Потому что он угадал, о чём я думал.

— Валера, ты ещё маленький, но постарайся, пойми. Картина почти снята. Через несколько дней наш актёр выйдет, мы снимем то, что осталось, — и в Москву. А что меня там ждёт? Больница, уколы, сочувствие друзей и знакомых…

Он как будто советовался со мной… А что я мог сказать? Я поднял вёсла.

— Туда, на речку?

— Конечно, туда, на речку! — отозвался он. — Кажется, она называется Глушица… Многообещающее название, правда?

— Правда.

— Слушай, брат, ты у меня не журись. Жизнь прекрасна, понял? Человеку некогда быть грустным, несчастненьким. Надо жить!

— Понял.

Мы должны были обогнуть остров, войти в главное русло — в Казак, переправиться через него, найти вход в эту Глушицу.

Я грёб и думал: как же так, на глазах помирает человек, и никто не может его вылечить. Я чуть не заревел.

— Ну вот, опять! Мы ведь, кажется, договаривались о грустном не говорить и не раскисать? Брось! Хочешь, открою один великий секрет?

— Какой? — спросил я.

— Как живьём поймать зайца!

— Да ну вас! — сказал я. — Это всё неправда.

— А вот и нет. Старинный охотничий способ. Ну, рассказать?

Я кивнул.

— Значит, так, — серьёзно сказал Владилен Алексеевич, — надо взять лимон, нарезать кружочками и положить на видное место в лесу. Ну, скажем, на пенёк. Любопытный зайчишка подбегает, берёт кусочек и жуёт, жмурясь от кислоты. А раз он жмурится — он тебя не видит. Ты спокойно подходишь — хвать его за уши, и вот он попался!

Я недоверчиво ухмыльнулся. Меня на сказках не проведёшь! Не маленький!

— Ну, не веришь, — сказал Владилен Алексеевич, — и не надо.